Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
(4) Гера. Мне все равно, хоть женись на нем; я только тебе напоминаю, сколько оскорблений ты заставляешь меня сносить из-за твоего виночерпия.
… (5)
Зевс. Гера, ты сама себя мучаешь, - вот все, чего ты достигаешь, а моя любовь к мальчику только увеличивается от твоей ревности. А если тебе противно принимать кубок из рук красивого мальчика, то пусть тебе прислуживает твой сын [ Гефест]; а ты, Ганимед, будешь подавать напиток только мне и каждый раз будешь целовать меня дважды, один раз подавая, а второй – беря у меня пустой кубок. Что это? Ты плачешь? Не бойся: плохо придется тому, кто захочет тебя обидеть» (Лукиан. Разговоры богов 5, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.96-97]
(№ 1628). «(1) Посейдон. Гермес, можно повидать Зевса?
Гермес. Нельзя, Посейдон.
Посейдон. Все-таки ты доложи.
Гермес. Не настаивай, пожалуйста: сейчас неудобно, ты с ним не можешь увидеться.
Посейдон. Он, может быть, сейчас с Герой?
Гермес. Нет, совсем не от.
Посейдон. Понимаю: у него Ганимед.
Гермес. И не это тоже: он нездоров.
Посейдон. Что с ним, Гермес? Ты меня пугаешь.
…
Гермес. Он, видишь ли, только что родил» (Лукиан. Разговоры богов 9, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.101])
(№ 1629). «(1) Гермес. Отчего так мрачен, Аполлон?
Аполлон. Ах, Гермес! Несчастье преследует меня в любовных делах.
Гермес. Да, это действительно грустно. Но что именно огорчает тебя? Не случай ли с Дафной все еще тебя мучит?
Аполлон. Нет, не то; я оплакиваю моего любимца, сына Эбала из Лаконии.
Гермес. Что такое? Разве Гиацинт умер?
Аполлон. Да, к сожалению.
Гермес. Кто же его погубил? Разве нашелся такой бесчувственный человек, который решился убить этого прекрасного юношу?
Аполлон. Я сам его убил.
Гермес. Ты впал в безумие, Аполлон?
Аполлон. Нет, это несчастье произошло против моей воли.
Гермес. Каким же образом? Скажи мне, я хочу знать.
(2) Аполлон. Он учился метать диск, и я бросал вместе с ним. А Зефир, проклятый ветер, давно был влюблен в него, но без всякого успеха, и не мог перенести того, что мальчик не обращает на него никакого внимания. И вот, когда я, по обыкновению, бросил диск вверх, Зефир подул с Тайгета и понес диск прямо на голову мальчика, так что от удара хлынула струя крови, и мой любимец умер на месте. Я бросился в погоню за Зефиром, пуская в него стрелы, и преследовал его вплоть до самых гор. Мальчику же я воздвиг курган в Амиклах на том месте, где поразил его диск, и заставил землю произвести из его крови чудный цветок; этот цветок прекраснее всех цветов мира, Гермес, и на нем видны знаки, выражающие плач по умершему. Разве я не прав, томясь скорбью?
Гермес. Нет, Аполлон: ты знал, что сделал своим любимцем смертного; так не следует тебе страдать из-за того, что он умер» (Лукиан. Разговоры богов 14, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.105-106])
(№ 1630). «(6) Гермес. … Здесь, на Иде, я уже бывал; это было в то время, когда Зевс был влюблен в того маленького фригийца: он часто посылал меня сюда посмотреть, что делает мальчик. А когда он превратился в орла, я летел рядом с ним и помогал ему нести маленького красавца; если меня память не обманывает, он похитил его как раз с этой скалы. Мальчик был тогда у своего стада и играл на свирели; как вдруг Зевс налетел на него сзади и, схватив очень бережно когтями, а клювом держа за головную повязку, поднял его на воздух, а он, отогнув голову назад, глядел с испугом на своего похитителя. Тогда я, подняв свирель, которую мальчик со страху выронил…» (Лукиан. Разговоры богов 20, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.112])
(№ 1631). «(1) Аполлон. Странное дело, Дионис: Эрот, Гермафродит и Приап – родные братья, сыновья одной матери, а между тем они так непохожи друг на друга и по виду, и по характеру. Один – красавец, искусный стрелок, облечен немалой властью и всеми распоряжается; другой – женоподобный полумужчина, такой с виду неопределенный и двусмысленный, что нельзя с уверенностью сказать, юноша он или девушка; а зато Приап уже до такой степени мужчина, что даже неприлично»
Дионис. Ничего удивительного, Аполлон: в этом виновата не Афродита, а различные отцы.
…
(2) Дионис. … Но о Приапе: я тебе расскажу про него нечто очень смешное. Недавно я был в Лампсаке; Приап принял меня у себя в доме, угостил, и мы легли спать, подвыпив за ужином. И вот, около полуночи мой милый хозяин встает и… мне стыдно сказать тебе.
Аполлон. Хотел тебя соблазнить?
Дионис. Да, именно.
Аполлон. А ты что тогда?
Дионис. Что ж было делать? Расхохотался.
Аполлон. Очень хорошо, что ты не рассердился и не был с ним груб; ему можно простить попытку соблазнить такого красавца, как ты.
Дионис. По этой самой причине он может и к тебе, Аполлон, пристать: ты ведь так красив, и у тебя такие прекрасные волосы, что Приап даже в трезвом виде может тобой прельститься.
Аполлон. Он не осмелится: у меня не только прекрасные волосы, но имеются также лук и стрелы» (Лукиан. Разговоры богов 23, пер. С.С.Сребрного [Лукиан 2001, т.1, с.117-118])
Диалоги гетер
(№ 1632). «(1) Клонария. Новости про тебя мы слышали, Леэна: будто богатая лесбиянка Мегилла влюбилась в тебя, как мужчина, что вы живете вместе, и неизвестно, какие вещи делаете между собой. Что это? Ты покраснела? Скажи, правда ли это?
Леэна. Правда, Клонария. Но мне стыдно: ведь это так странно.
Клонария. Но, во имя Детопитательницы, в чем же дело и чего хочет эта женщина? И что вы делаете, когда бываете вместе? Видишь, ты не любишь меня, иначе не стала бы скрывать все это от меня.