Эта больная любовь

Холл Джесси

Из тени без единого звука появляется Эроу. Прихватив откуда-то ремень, он обхватывает им шею незваного гостя, прижимая его спиной к своей твердой обнаженной груди. Глаза мужчины выпучиваются под вырезом маски, его пальцы впиваются в плоть предплечий Эроу, а хватка становится все крепче. Ноги раздвигаются и отталкиваются, мужчина медленно опускается на землю, секунды идут как минуты, а я наблюдаю, как из него уходит жизнь.

Его глаза расширяются в последний раз, а рот открывается в поисках воздуха, которого он лишен. Темные глаза смотрят на меня, когда Эроу с грохотом опускает мужчину на деревянный пол под собой. Его гнев проникает в меня; его тело

сотрясается от ярости. Это не тот человек, с которым я была минуту назад. Это психопат, обученный убийца, который как ни в чем не бывало укладывает в землю множество тел.

За ним в комнату входит еще один человек в маске. Эроу сползает на пол, плавно вытаскивая пистолет из кобуры покойного. Он прислоняется спиной к краю кровати, расставив ноги, и выпрямляет руки, прицеливаясь. Он стреляет один раз, глушитель улавливает звук, когда пуля попадает в череп потрясенного злоумышленника. Он отшатывается к двери, а затем его ноги подкашиваются, и он медленно опускается на пол под собой, оставляя брызги ярко-красной крови на дереве позади себя.

Я перестаю дышать. По моим плечам прокатываются толчки шока, когда Эроу бесшумно переползает через мужчину, обыскивая его тело в поисках оружия.

Найдя еще один пистолет, он берет его в руки, кладет в карман джинсов, а затем обыскивает его в поисках какого-нибудь удостоверения личности. Найдя бумажник, он кивает сам себе и бросает его в грудь мертвеца, а затем плюет на его искалеченную форму. Я застываю в страхе и трепете, мой рот открыт, а тело напряжено, пока он идет ко мне, похожий на дикого зверя, развязанного и необузданного.

Я забываю, кто он, когда я так часто представляю его таким, каким хочу его видеть. Но ясно одно: пелена с непонятной маски спала, и шепот об Эроу Вествуда в нашем маленьком сообществе наконец-то стал известен.

47. Темнейший из ангелов

Можно подумать, что рядом с тренированным убийцей, который зарабатывает на жизнь убийствами и наслаждается причинением и получением боли, я буду потеть от страха, но это далеко не так. Эроу приносит больше спокойствия и защитного комфорта, чем я когда-либо знала. Однако здание, к которому я приближаюсь, заставляет меня трястись, будучи одетой в клетчатую юбку.

Убийцы. Здесь обитают настоящие убийцы. Люди, которые используют и злоупотребляют своей властью, чтобы контролировать массы. Используя маскировку института любви и веры, они совершают свои больные эгоистичные преступления.

Они послали людей к Эроу, чтобы найти и убить его. Мне неясно, кто заказал убийство, но, судя по непрерывному грохоту ругательств, сыпавшихся из его уст, когда он копал ямы размером с тело на своем участке, я могу предположить, что он этого совсем не ожидал.

Его отношение изменилось. Он уже не был тем человеком, который прижимал меня к своей голой груди сегодня утром. Он не был тем человеком, который подносил кончики моих пальцев к своему животу для успокаивающих ласк. Он был явно расстроен, из его огненных глаз лилась лишь ненависть и холодное предательство. Наверное, он больше всего злился на себя.

Я почти читала его мысли по тому, как сжимались его челюсти, когда он пинал второго мужчину в грязь. Он ненавидел себя за то, что стал мягким по отношению ко мне. За то, что позволил этим людям взять верх и поймать его в момент слабости, к чему этот опытный убийца явно

не привык.

Именно поэтому я заставила Эроу двигаться вперед по намеченным нами планам.

Играя свою роль, я вхожу в здание среди тихих голосов и косых взглядов. Я знала, что слух о моем исчезновении уже распространился. Студенты прекрасно знали, что единственная женщина Magnus Princeps пропала в поисках своих затаившихся родителей после публикации вопиющего видео, на котором они соблазняют любимого мужчину, претендующего на пост следующего епископа.

В темных углах коридоров раздавались такие слова, как «шлюха», «блудница» и «грешница». Девочки сдерживали хихиканье, а мальчики смотрели на меня так, как никогда раньше, когда я проходила дверь за дверью, пока не наткнулась на наш класс. Тот самый, который мы должны были использовать вместе в нашей миссии по обучению молодежи. Сохранять их веру в институте контроля и лжи. Мое сердце замирает при мысли о том, что Брейди все еще заперт в стенах этой тюрьмы.

Сэйнт поднимает голову с подиума, где он просматривал планы уроков перед тем, как в школу пришли ученики. Его глаза расширяются и становятся тревожными, а плечи обвисают от облегчения, и кажется, что воздух полностью покинул его легкие. Он отталкивается от дерева и кружит вокруг, пока не останавливается прямо передо мной. Руки его скручиваются в кулаки у боков, словно для того, чтобы не дать себе дотронуться до меня.

Беспокойство захлестывает меня, как неотвратимая волна, угрожая заставить отступить от намеченных планов.

Я преодолеваю свои страхи и делаю первый шаг. Раскрывая руки, я обхватываю его тугую спину и притягиваю к себе. Он замирает на мгновение, вдыхая, прежде чем его мускулистые руки обхватывают меня, его ладонь прижимает мою шею к своей груди, а его большой палец медленно проводит по моей челюсти. Я вдыхаю его мятный мускус, переориентируясь.

В его объятиях ощущается странный комфорт. Может быть, это что-то из той жизни, которую я когда-то знала, где все имело смысл за слепыми глазами. Моя наивность придает некую странную знакомость тому времени, когда моими приоритетами было просто завоевать уважение старших, одновременно развивая отношения с Богом и укрепляя веру.

Теперь же, когда мы обнимаем друг друга, между обеими сторонами остаются секреты и ложь, смерть и обман служат кирпичиками в стене, разделяющей нас.

Я отстраняюсь от его объятий, поднимаю голову и смотрю в глаза человека, которому, как мне казалось, я когда-то могла доверять.

— Брайони, — дышит он, обхватывая мое лицо обеими руками, его ласка нежная и теплая.

Я смотрю в эти пронзительные голубые глаза, изучая его выдающиеся скулы, острый край сильной челюсти и розовую нижнюю губу, выступающую чуть дальше верхней, и вижу такое сходство с его старшим братом, что это просто невозможно не заметить.

— Я очень волновался за тебя, — признается он, сканируя взглядом мое лицо. — Я даже поехал в аэропорт, откуда, по их словам, ты сбежала, только чтобы поехать с тобой. Чтобы помочь тебе найти родителей и разобраться со всем этим.

Я тупо смотрю на него, пытаясь понять.

— Они сказали, что ты сбежала из-за меня. Из-за того, что случилось. — Он качает головой, его глаза смотрят на мои губы в воспоминаниях, в его сгорбленных плечах сквозит сожаление. — Я чувствовал себя ужасно. Я не мог позволить тебе пропасть из-за того, что мы оба сделали. Это было так несправедливо, что они свалили все на тебя, как будто это не я был там, кто целовал тебя в ответ.