Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Пригибаясь, он рванулся наперерез мелкому ботанику через мгновение после его старта. И, распластавшись в длинном прыжке, успел дёрнуть самоубийцу за колени. Стивен Дьюар в очередной раз грохнулся на траву, растопырив вперёд коротенькие ручки.
Над их головами раздалось очередное гулкое «бах».
Не видя вокруг себя ничего, кроме далёкой и обидно расплывчатой банки, немного даже плача, Бориска в отчаянии продолжал поражать глупую непокорную мишень.
Все сначала замерли, потом дружно заорали. Даже Евдокимов громко выругался неприличным русским словом, недавно написанным на животе у Николаса.
– Крейзи!
– Козёл! Куда ты прёшь?! Объясняли же всем ведь вам, баранам, правила!
Бить ирландца в тот раз особенно-то и не били, так, немного помелькали российскими кулаками под его взмокшим иностранным носом. Но потом всё-таки посочувствовали, стали смеяться и хвалить за меткость. Поползав на коленках, Николас нашёл в траве его совершенно целые очки.
Бледнея скорбным лицом, Бориска сидел на земле и страдал.
– Ну, чего ты скуксился? Все наши мужики целые, жизнь продолжается! Не грусти, поднимайся!
Юного командира можно было понять. Хотя и с трудом. Его волновал не возможный факт огневого поражения тёплого человека, а кошмарное командирское фиаско.
Последний точный выстрел Стивена Дьюара вывел команду «Виски» на первое место, а личные промахи Бориски опустили «Ромео» в самый низ турнирной таблицы. Как руководитель он явно не состоялся, и его существование на этой планете не имело уже, по большому счёту, никакого практического смысла.
– Не встану. Мне сейчас очень плохо, тебе не понять…
Капитан Глеб не сдержался.
Нервы и так не успели отойти от происшествия, а тут ещё перед ним распростёрлась на мягкой травке эта вселенская скорбь. Он сильно, в голос, захохотал, широко белея ровными зубами.
Евдокимов и Бориска одинаково удивлённо посмотрели на такого непривычно счастливого человека.
…Вроде всё тогда уже кончалось, туристы стали понемногу собираться, обсуждая подробные детали приключения, отряхивали одежду.
Евдокимов подошёл к Глебу.
– Есть ещё у вас там, в автобусе, банки? Скажи, чтобы сюда притащили. Любые, пусть полные, не жалейте.
Немного утомлённые сильными впечатлениями, легионеры всё равно с интересом наблюдали за приготовлениями седого военного.
На пять столбов подряд Евдокимов поставил пять одинаковых банок. Отошёл от них шагов на тридцать. Один из матросов привычно подскочил к нему и передал два заряженных пистолета.
Прижимая руки к бокам, офицер немного покачался с носков на пятки и стремительно побежал к столбам. Глухо грохотали оба пистолета, а банки по очереди взлетали в воздух. Только однажды пуля чмокнула в самую верхушку столба, но следующая всё-таки скинула жестянку на землю.
«По-македонски…!».
– Так будет с каждым, кто к нам с мечом!
Стояли поодаль с открытыми ртами иностранцы и снисходительно привычно улыбались наши матросы.
Совсем по-мальчишески Евдокимов подмигнул Глебу.
– Это я специально. Демонстрировал мощь российских вооружённых сил.
– Да-а уж, могём, господин офицер!
Когда все уже совсем устроились в автобусе на знакомых местах, и водитель запустил двигатель, к Глебу, теребя в зубах травинку, снова подошёл Евдокимов.
– Послушай, старшой, тут такое дело. Не в наших общих интересах скандалы затевать, тем более международные…
– Не тяни. Что произошло?
– Патроны пропали. Автоматные, на целый рожок. Мои бойцы проверенные, не балуют по таким мелочам, я их отучил. Конечно…
Седой пристально взглянул в глаза Глеба.
– Я проверю их записи, может, парни где-то и ошиблись, но вряд ли. Перетряхивать карманы твоих экстремалов мы с тобой сейчас ведь не собираемся, не так ли? Понаблюдай за супостатами, вдруг какой злой умысел потом выявишь, а?
– Договорились. Мне эти трагические нюансы тоже ни к чему. В любом случае большой коньяк за мной.
– Ты не изменился за эти годы.
Офицер ещё раз, но уже без напряжения, посмотрел на Глеба Никитина.
– Да и ты, Евдокимов, тоже.… Только поседел как-то стремительно.
– Узнал, значит?!
– А куда мы с тобой денемся! Не сразу, но потом вспомнил, конечно! Ты сюда давно перебрался?
– Да через пару лет после того случая…
Слова Евдокимова как-то неприятно тревожили, и уже на причале, заметив в руках безмятежного Николаса крохотно блестевшую латунь, Глеб коршуном бросился на великана. Тот с недоумением, но смиренно отдал ему две пустые гильзы.
– Я ведь на память, я же просто так подобрал…
Капитан Глеб всё равно накричал на большого парня, хоть и понимал полную бесполезность таких сильных эмоций.
– Ты подводишь меня! Выбрось сейчас же их в воду! Если у кого из вас ещё есть гильзы, выкидывайте немедленно?!
…Ещё через пару миль командир ракетного катера разрешил им фотографироваться. Общая задумчивость как-то незаметно пропала, пора было действительно приниматься за своё нелёгкое туристическое дело.
– Туда нельзя.
Худенький матросик раскинул руки, препятствуя Макгуайру. Тот направился было с видеокамерой в корму, к ракетным установкам, но был самым решительным образом остановлен.
В ответ на озадаченный взгляд крутого, холёного англичанина Глеб загадочно ему улыбнулся и пожал плечами.
– Большой брат хорошо хранит свои секреты, приятель. Извини.
Громила Николас первым покинул поле боя.
Ему было плохо, на ласковой летней волне голландца почему-то сильно укачало. Его опекун, толстенький мичман, отвёл страдальца вниз, в кубрик.