Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
– Огурцов ему соленых дай, Сидоров! Скажи на камбузе, что это я приказал!
Командир катера, молодой капитан третьего ранга, изредка отрывался от бинокля, чтобы просто так, без оптики, осмотреть непривычно густонаселённую палубу вверенного ему корабля и затем вновь устремлял взор в пустынный горизонт.
Он ещё раз что-то скомандовал рулевому, турбины, замедляя ход, дружно буркнули в другом, совсем уже не звенящем, режиме.
«Ну вот, и пришла весёлая пора…».
Действительно, внутри широкой циркуляции, описываемой
В подпалубных помещениях их военного корабля раздалась звонкая истерика аврала, задышал хриплыми рывками орудийный ревун. Смешно, грозно и коротко – вверх-вниз, из стороны в сторону – зашевелился многодырчатый курносый ствол носовой пушки.
К старому, дряхлому рыболовецкому пароходику они подошли с подветра. Тот остановился не сразу, его экипаж явно пытался избежать справедливого возмездия, но командир-ракетчик покричал минут пять на всё море в мощный мегафон, призывая нарушителей остановиться и сдаться живыми, а его помощник вышел на крыло рубки и дополнительно пальнул в мирное небо из страшного пистолета-ракетницы.
– Браконьеры!
Хмурый и озабоченный командир пояснительно кивнул в сторону задержанных. Капитан Глеб Никитин перевёл. Взъерошенный иностранный коллектив дружно и одинаково защёлкал фото-видеоаппаратурой.
Ржавый МРТК сдался без боя.
Его коротенькая труба последний раз фыркнула прозрачной сажей и покорно угасла. На чёрной дымоходной плоскости браконьерского судна был изображён ужасный символ – красная ладонь с изобилием кровавых пятен и капель вокруг. Название неприятельского плавсредства было старательно замазано чем-то загадочно непроницаемым, а на его палубу, явно с целью показать своё безразличие к нормам общепринятой морали, эти падшие люди вывалили весь хлам из кладовок и трюмов.
Жути и рыбной вони хватало на всех.
Преступившие закон и столпившиеся после этого вдоль бортов маленького рыбачка мореплаватели были крайне неприятны. Половина их держали в руках багры и ржавые крючья, а остальные трое – недружелюбно свистели и размахивали в воздухе короткими цепями.
Вскоре произошёл небольшой обоюдный абордаж.
Корабли плавно, с ловким участием дисциплинированных военных матросов, коснулись бортами. Один из непокорных браконьеров почему-то принял с ракетного катера толстые швартовые концы и закрепил их на палубе своего неухоженного корыта.
Младший офицер ещё раз, для окончательного оформления их стратегического успеха, шумно запустил к солнцу дымную зелёную ракету.
Все злоумышленники были в чёрных непроницаемых масках и при этом злобно и очень знакомо ругались. С высоты капитанского мостика командир ракетного катера зачитал им их права и обязанности, а также подробно обвинил их в нарушении госграницы и незаконном вылове ценных пород рыб. Стараясь быть синхронным, Глеб переводил его речь для широкой публики, изумлённо разинувшей рты около борта.
– Да пошёл ты…!
Длинный, рыжий и, судя по голосу, очень неприятный в бытовом общении браконьер обидно показал военному командиру средний палец.
Европейцы дружно ахнули и замерли в ожидании кровавой развязки.
Она, развязка, не заставила себя ждать.
Некрасиво оскорблённый до глубины души, капитан третьего ранга отдал решительную команду и с высоты мостика простёр десницу в направлении нарушителей.
Пятеро матросов во главе с младшим командиром, как-то незаметно успевшие переодеться внутри корабля в парадно-чистые спасательные жилеты, с небольшими чёрными автоматами наперевес, по очереди перепрыгнули на вражеское судно.
У старшего десантника в руках была предусмотрительно подготовленная пачка обвинительных документов.
Сурово усмехаясь и угрожая огнестрельным оружием, матросы в мгновение ока растопырили около надстроек и мачт всех членов браконьерского экипажа. Тех, которые никак не желали закладывать руки за головы, пришлось даже по одному разу ударить прикладами.
«Опять дополнительные расходы, потребуют ведь компенсации, стервецы…».
Отобрав из общей толпы двоих, очевидно, не совсем падших задержанных рыбаков, военные заставили их открыть трюм. Деревянные крышки-лючины глухо упали на палубу.
Младший офицер принялся усердно фотографировать содержимое таинственного трюма и укоризненно качал при этом головой. Всем, даже иностранным гражданам, издалека наблюдающим за справедливым обыском, было понятно, что незаконных рыбных богатств внутри браконьерского судна было очень, очень много! Может быть даже на миллион.
Принесли лестницу. Капитан Глеб так и объяснил своим, что это была лестница, а не трап. Бадди кусал ногти и сочувствовал героическим военным матросам, один из которых отважно нырнул в трюм по опущенной туда лестнице и вскоре подал наверх один за другим два жёлтых ящика, наполненных блестящими рыбьими телами.
Немцы хором охнули, увидев настоящий продукт запрещённой браконьерской деятельности.
– Морская треска и камбала-тюрбо. Занесена во все заповедные книги.
Поясняя видовой состав незаконно добытой рыбы, Глеб Никитин по-научному плавно повёл рукой в сторону ящиков.
– А это образцы преступно произведённого улова. Они необходимы для грамотного составления протокола. Кто-нибудь желает подписаться как свидетель?
Тук.
Ирландец уронил очочки на палубу.
– Н-нет, извините, я не могу.… Без моего адвоката…
Остальные европейские мужчины тоже были молча смущены таким неслыханным доверием.
– Ладно, от имени коллектива….
Подышав на шариковую авторучку, капитан Глеб широко расписался в большом разноцветном документе, который протянул ему в папке младший офицер.
– Теперь им уже не уйти от справедливого возмездия. Остальное сделает суд.
Рыболовные разбойники словно ждали таких обидных слов Глеба и опять замахали крючьями, стали брякать цепями и, ругаясь, скалиться в их сторону из-под неприятных чёрных масок.