Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Кошка с перерезанным горлом. Скорее всего, котёнок…
Рыженький, с серыми полосками. На шерсть котенка, под самой его передней лапой, на грудку был приколот обычной железной булавкой царский орден, вырезанный из какого-то цветного блестящего журнала.
«И про „ваше превосходительство“ ведь запомнил, ублюдок!».
Реванув качественным иностранным мотором, катер со щедрыми незнакомцами незамедлительно и не очень вежливо умчался в сторону берега.
Взглядом Глеб показал Бадди на неожиданный подарок. Тот затрепетал, замотал отрицательно головой, умоляюще обернулся к голландцу. С грустной ухмылкой Николас сам взял мёртвую кошку за хвост и опустил за борт.
…Кое-что, Кройцер, конечно, к этому моменту начал понимать. Видно было, что он немного испугался. Куснул лихорадочно губки Мерфи, насупился итальянец. И даже сильный Николас впервые за всё время общения поглядел на Глеба с жалостью.
А сам он был уже спокоен, потому что принял решение.
«Атака!».
До поворота оставалось немного.
На попутном кормовом ветре, раскрыв по разным бортам действительно похожие на крылья бабочки два тяжёлых паруса, капитан Глеб Никитин решил идти как можно дальше за остров, гораздо длиннее по курсу, чем «Ромео» и «Виски». И в этом был особый, секретный смысл…
Бориска поторопился первым. Его шлюпка, не догнав «Джин» с кормы, резко свернула, легла на левый борт и за несколько минут вырвалась в лидеры, пересекая курс, выбранный Глебом.
Конечно, и такой лихой маневр, и всё ещё кислые физиономии Бадди и Николаса не могли не порадовать экипаж «Ромео». Засуетился чего-то вдруг там, у них на борту, Хиггинс, громко захохотали под кромкой тугого паруса остальные мужики. Свист ветра мешал точно расслышать нервные командные крики Бориски. Очень заметный на корме, совсем рядом со своим молодым рулевым, его помощник Макгуайер тоже расплылся в широкой улыбке.
Видно было, как Джон Хиггинс упрямо добирался до кромки борта, как повернулся спиной к близким соперникам и, сняв военные штаны, мощно нагнулся, выставляя в надводное пространство свои шикарные белоснежные ягодицы. За плечи его заботливо придерживали хохочущий Тиади и молчаливый швед.
Хиггинс азартно похлопал себя по ляжкам, потом вместо зада над бортом появилось его лучезарное, но не очень отличное от предыдущего изображения лицо.
Глеб тоже улыбнулся. Они продолжали отставать. Похожий на «Ромео» маневр совершили и «вискари», так же стремительно обогнав их шлюпку.
– Ну что ты, давай быстро за ними, в погоню?! Мы ведь отстаём!
Суетно, по-итальянски, Хулио вертелся и подпрыгивал на жёсткой деревяшке сиденья.
– Давай, Глеб, давай! Поворачивай!
Это уже одновременно и очень похоже взмолились Кройцер из Бремена, и Мерфи, этот и вовсе чёрт знает откуда.
Действительно, ситуация даже на общий взгляд пятерых сухопутных дилетантов становилась угрожающей. Две шлюпки уже обогнули остров и мчались к далёкому финишному берегу, а они всё ещё продолжали неспешно нести мягкие паруса чуть в сторону, с каждой секундой больше и больше отставая от соперников.
– Поворачивать? Точно? Вы уверены? А, может быть, всё-таки проголосуем, если мнение опытного капитана вас не устраивает?! Ну, как?
Вежливые педагогические интонации уже не могли обманывать сподвижников капитана Глеба. Они понимали, что над ними смеются. Но не догадывались почему. И зачем?! Ведь они же так бездарно проигрывают эту гонку!
– Или жребий бросим? Мэрфи, дай мне твою шапку.
– Не мучай нас, Глеб! Скажи лучше, что нужно делать, чтобы выиграть, и мы тебя обязательно послушаемся.
Большой Колька был серьёзен и честен.
– Что вам делать…
Эту невидимую точку на залитом солнечным светом пространстве полуденного залива Глеб наметил для себя давно. Его, конечно, тоже подмывало побыстрее перекинуть паруса круче к ветру и рвануть в бесшабашную погоню за Бориской и Яном, но в эти последние минуты, издеваясь над своим встревоженным экипажем, он, на самом деле, отсчитывал такие тягостные и такие нужные для успеха секунды.
– А делать, вам, господа флибустьеры, сейчас предстоит следующее…
Заметив, что Глеб глубоко вздохнул, Николас насторожился.
– Приготовиться! К повороту, поворот через оверштаг!
Крик на море – команда или беда. Или мольба о помощи…
Секундное замешательство Бадди со шкотами стоило ему сочной оплеухи. Николас в рабочем порядке треснул его по затылку и моментально перехватил из профессорских рук жёсткую верёвку.
– Кливер-шкоты раздёрнуть!
Жестами Глеб Никитин лишь немного подправлял действия своих мужиков, удивляясь, как быстро они привыкли к правильным значениям желанных и нужных сейчас для успеха команд.
Всего лишь секунды – и ветер опять засвистел в туго обтянутых вантах «Джин»! Вновь шлюпка всем своим деревянным телом содрогнулась в жёстком крене и ухнула в первую же встречную ветровую волну.
По-мальчишески благодарным взглядом окинул Глеба Николас, славно улыбнулся и, не дожидаясь от командора правильного приказа, выкинул своё мощное, грузное тело за борт, удерживаясь внутри ногами, руками, толстым фалинем и опять откренивая шлюпку, давая парусам возможность забрать в свои тугие желудки как можно больше быстрого ветра.
Только что, ещё какое-то мгновение назад, бывшие маленькими и ласковыми всплески под форштевнем превратились в шумно шелестящие водяные пригорки, дуновения солнечного попутного ветерка стали шквалистыми боковыми порывами.
Теперь уже во всё горло хохотал капитан Глеб!
Это была его жизнь! И это был чрезвычайно приятный старт его долгожданной атаки!
Резким конкретным взглядом Кройцер окинул визгливо скрипящую над их головами высоченную мачту; слизнул в горячке боя кровь с ладони, растёртой жёстким капроновым фалом, Мэрфи.