Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Священник с трудом посмотрел Глебу прямо в глаза.
– Ты зачем так говоришь?
– Потому что в последнее время нет желания увлекаться фокусами, секрет которых мне известен.
– Ты, наверно, всё-таки богохульник…. Полная засада работать с такими, как ты! И в чудесные дела ты тоже вообще не веришь?!
– Чудеса? Почему бы и нет. Такие вещи в нашей жизни и могут быть, и бывают. Я сам люблю хорошие чудеса. Но какое отношение к ним имеете вы, сегодняшние кормильцы от слабостей людских?! Вы же все обыкновенные, земные! Два уха, нос, геморрой иногда бывает у вас, и почти у всех ожирение. Среди вас, священнослужителей любых религий, ровно столько же дураков и глупцов, сколько в остальном мире, среди любого народа и нации, в точно такой же пропорции; в ваших командах есть и жулики, и прохвосты, и воры, и извращенцы встречаются, и обжоры, и казнокрады. Да и ты вот, милейший, вижу, большой любитель пошалить в свободное от основной работы время!
Глеб Никитин свободно вздохнул, просияв голубыми глазами.
– И ещё, на закуску. О чудесах. Представь себе, приятель, некоторое абстрактное самовозгорание.
– Как это?
Поп уже вспотел от неожиданного натиска Глеба, но ещё не протрезвел окончательно. Оставив на время в стороне свои подносы, к ним на диванчик подсела и внимательная Люся.
– Ну, не было ничего такого опасного и вдруг – огонь! Как вы назовёте такое явление?
Провокация была явной и лохматый, насколько мог, насторожился.
– Огонь на Пасху, что ли ты ввиду имеешь, да? Так это чудо. Железно, чудо! Даже и не дёргайся, не по твоему разуму эту благость объяснять!
– Нет, что ты! Где уж мне о таком явлении собственное мнение иметь! Я тебе про пожар толкую, на чердаке в пятиэтажке в вашем городе недавно случился, вчера в местных газетах много чего о нём было понаписано. Не читал?! Вот это тайна! Даже чудо! Ни с того, ни с его полыхнуло, никаких веских причин и показаний для пожара в элитном доме и не было, а вот вдруг – бац! И возгорание! Три пожарных расчёта прибыли на место происшествия в течение семи минут! Пять тонн воды вылили, чтобы чудо загасить! Ого!
Священнослужитель сильно раскрыл рот.
– А с чего ты пожар-то сюда приплёл? Мы же о религии сейчас спорим!? А ты мне зачем-то про пожарников….
– Ты прав – разговор наш о чудесах. Вопросик возник небольшой. Ответишь – и я с тобой с превеликим удовольствием выпью на брудершафт. Ну, так вот – почему одно из таинственных возгораний, крайне необходимое для личной сытой жизни многочисленных людей, – я о том самом иерусалимском огне – все они называют чудом, а совсем ненужный для вас, попов, но такой же необъяснимый, самопроизвольный пожар на чердаке обычного дома – по вашему же мнению просто чей-то поджог, катастрофа?
Выдохнув, Глеб отвернулся.
– Думаю, что сегодня мы с тобой пить в частном порядке не будем.
Балагуря с нудным попом, капитан Глеб не забывал оглядывать и остальных забавных персонажей, веселившихся в просторной комнате.
После многочисленных подходов и трудного совместного пыхтенья лесник и Николас добились только почётной спортивной ничьей. Правой рукой был явно силён голландец, а левой, безо всяких шансов для Николаса, постоянно выигрывал отечественный богатырь. В эти же самые минуты футбольный мачт в телевизоре благополучно закончился и в угол к силачам направился жилистый О'Салливан. Подошёл, улыбнулся, лениво зевнул и за несколько мгновений «сделал» обоих.
Бородатого лесника левой рукой, растерянного Николаса – правой.
Не обращая особого внимания на обиженных им ребятишек, скучающий О'Салливан опять сел в продавленное кресло перед музыкальным на этот раз телевизором.
– Ну, милок, чего ты свою хлеборезку-то открыл?! Притомился я за день, не в форме сегодня.
Лесник попутно рявкнул на изумлённого их поражением Стивена и, тяжко вздыхая, тоже присоединился к беседе Глеба с местным священнослужителем. Лицо тяжёлого человека было хмуро, бицепсы всё ещё играли под закатанными рукавами клетчатой рубашки.
«Хотелось бы нейтрального поведения с его стороны…».
– Ну, брат, ты загнул!
Это после пяти минут напряжённых размышлений из ступора выпал поп.
– И не брат ты мне вовсе, обжора!
– Ну, не брат, ладно.… Но батюшкой-то ты меня должен по-любому называть!
– И не отец! Ты ведь младше меня по паспорту, хоть и зарос, дражайший, длинным волосом с целью напускания на граждан идеологического туману. В жизни-то я видал куда больше, чем ты, поэтому и понимаю её лучше тебя! А ты что видел и что знаешь?!
– Я по духовному закону тебе батюшка!
– Моей душе никакие придуманные родственники не нужны!
Ещё один русскоговорящий человек присоединился к их развесёлой компании. Бориска с гордостью принялся наблюдать за очередным логическим триумфом своего командира.
– Ну, и как же я тебя должен называть при совместном общении?! Ты ведь чадо моё, раб божий, как и вся моя паства….
– Раб божий?! Я – раб?! Ну, это ты явно погорячился!
В весёлом изумлении капитан Глеб Никитин ещё раз внимательно посмотрел на собеседника.
– Я – раб?
Бориска тоже подхихикнул по этому поводу, качая из стороны в сторону перед лицом попа не совсем чистым указательным пальцем.
– Из нашего капитана Глеба раба захотел сделать?! Ну, батюшка, ты даёшь!
Соперник был утомлён аргументами.
– Не буду я с тобой больше спорить.… Ни-когда! Ты меня не уважаешь, православных всех не уважаешь! Ты ведь, милок, совершенно не владеешь предметом…. Современная вера, она основана…, она ведь стоит…, понимаешь, стоит на основах…
Слова трудно и длинно путались в кучерявой поповской бороде.
Понимая, что поступает невежливо, Глеб всё же не стерпел таких издевательств над простым русским словом.
– Позвольте, кто на ком стоит?
Экзекуция закончилась сама по себе, без некрасивого бытового кровопролития. Когда Глеб Никитин в разговорной паузе в очередной раз отвлёкся на профилактический осмотр своих гвардейцев, поп устало упал на чёрный тулуп, валявшийся около него на полу. Черная лохматая борода и растрепанные длинные волосы мгновенно слились с прочей нечеловеческой шерстью.