Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
Оставив Бориску справедливо руководить и этой забавой, Глеб сходил к их «техничке».
Принёс оттуда к костру три обычные бутылки водки и одну пятилитровую, подарочного «Флагмана». Поставил всё это богатство на свободный стол. В таком же темпе, чуть вразвалочку, притащил из поленниц несколько охапок звонких поленьев, по очереди подкинул все их в костры.
Огненного свету на полянке стало значительно больше. Смешных нетрезвых мужиков тоже хватало.
Швед Густаффсон так и не смог стать абсолютным чемпионом. Несколько успешно
Озаряемый всполохами новых берёзовых дров Хулио второй уже круг тащил на себе гикающего Николаса. Немцы толпились около них в нетерпеливой очереди, умоляя Бориску наливать экзаменационные стаканы полнее.
– Приглашаются господа с хорошим зрением и с удивительной памятью!
На зычный голос капитана Глеба приплёлся, еле поднявшись с расстеленных в темноте палаточных полотнищ, самый востроглазый в мире Стивен Дьюар. Пришлось помочь парню и, лаская заботой, протереть тому запотевшие очки.
– Что ты видишь, друже?
– Большую бутылку…
– А эти сосуды, которые поменьше?
– Нет. Их не вижу…
Сразу же после этой трогательной речи упавший в ночную траву, маленький ботаник был немедленно перенесён Хиггинсом и Бориской в опочивальню, на сеновал.
Конкурсанты активно менялись конкурсами. В славные ряды любителей шашек хаотично вклинивались азартные дегустаторы самогона, и тут же всё случалось наоборот.
– Кто-нибудь действительно зоркий в нашем отряде имеется?! Это – приз победителю!
Подняв над головой, совсем как хоккейный Кубок Стенли, огромную водочную бутылку, Глеб Никитин стал в свете костра пристально пересчитывать фигуры, всё ещё державшиеся на ногах.
«Один, два, три…».
– Жаль. Получается, что на пьедестал-то последних героев у нас хватит, но конкуренции им уже не предвидится…..
– А что ты ещё придумал?
– Внеклассное чтение. Самый сложный конкурс. Подбрось-ка ещё дровишек – здесь требуется хорошее освещение.
Прочитать тексты на водочных этикетках и на память записать их вызвались очень уверенный в себе О'Салливан, профессор Бадди и Кройцер из Бремена.
– Люся, прошу, просто умоляю, освежите нас немного, а то все мужчины ужасно утомились, взопрели, в игры-то такие сложные играючи…
Люся хихикнула и практически мгновенно притащила к костру очередной поднос с наполненными стаканами и миской квашеной капусты.
О'Салливан подал товарищам пример, в три глотка осушив свой стакашек. Бадди пример удержать не смог, допил его только до половины и, сквозь слёзы закидывая в себя сочную капустку, бочком-бочком двинулся куда-то в сторону тёмных кустов.
Чрезвычайно внимательно рассмотрев информацию о градусах, о производителях и о страшном вреде винно-водочной продукции для беременных женщин бременский Кройцер очень приятно утомился. Карандаш он держать после этого не мог, только криво улыбался Алексу, гукал какие-то короткие немецкие слова и из последних сил пытался складывать два своих пальца в главную букву «V».
Кремень-парень О'Салливан исчеркал нерусским словом «vodka» целую тетрадную страницу. Ничего другого из написанных на красивых водочных этикетках слов он вспомнить даже не мог. Но единогласно был признан победителем конкурса экстремального чтения.
Как подлые и бесшумные вражеские выстрелы, на праздничной поляне иногда сверкали вспышки фотоаппаратов.
– Молодец, Глеб, что ты сегодня с ними много-то не пил!
– Ты считаешь?
Не успел Глеб обрисовать Бориске перспективы, как их внезапно разлучили.
Толпа в количестве четырёх человек невежливо схватила своего главного командира и попыталась водрузить его на шашечный стол.
– Фотографироваться! Все хотят с тобой сфотографироваться!
Капитан Глеб был даже немного смущён, но всё-таки покорился воле своего симпатичного народа.
– Хорошо, уговорили, противные! Где мой персональный фотограф? А подать мне сюда фотографа! Кто-нибудь видел мальчугана Тиади? Сердце моё, Борисыч, ты здесь бдительнее всех нас, не заметил, куда пропал наш бельгиец?
– Нет, я же всё время с тобой рядом был. Не знаю…
– А дьявол с ним, с этим малохольным! Давай-ка, Бориска, выпускай свою птичку!
Немного покуражились, потаращили глаза в объектив по Борискиным командам.
Дружным восторженным рёвом встретили возвратившегося домой лесника.
Лохматый лесной скиталец был на велосипеде не один.
На его транспортной раме мощно сидела здоровенная женщина в платочке, аккуратно повязанном назад, поверх густых русых волос.
– Это же та, с фермы, доярка! Ну, я ж тебе рассказывал, помнишь?!
Бориска с восторгом выдохнул, теребя Глеба сзади за рукав куртки.
Лесник торжественно и церемонно познакомил даму с иностранцами.
Она сразу же наотрез отказалась участвовать в их безобразных конкурсах, а уж тем более играть в незнакомые ей шашки, выпила пару стакашков брусничного алкогольного напитка, подробно осмотрела контингент, взяла решительно под ручку совсем уж застенчивого и бессловесного О'Салливана и увела его к себе на ферму. Свой поступок всем присутствующим доярка пояснила легко и свободно.
– Мне ведь ещё целую ночь дежурить.
Такие дисциплинированные женщины в наше время редкость. Лесник со вздохом согласился с ней в данном вопросе.
Профессор Бадди мирно заснул на плече у парикмахера Хиггинса.
Командиры обходили поле битвы. Везде в беспорядке валялись знакомые им тела.
– Такой кабак мы с вами, уважаемый Борис, тут понаделали…
Глеб неприятно поморщился.
– Слушай, мне нужно срочно чуток подремать. Башка страшно трещит после этого атеизма.