Эти проклятые доллары
Шрифт:
— Она должна была получать информацию от Славы. Он звонил ей, и она наверняка знает, из какого города был звонок. Мы неделю назад уже мотались к немцам, все языки постирали и ноги посбивали, кучу бабок угрохали — он прямо-таки провалился сквозь землю. Никто ничего не знает, не слышал, не видел. А Ольга, я уверен, в курсе дел, только, дура, защищает своего… козла! Эх, я бы ему сейчас впарил! — Плющ даже смачно, по-блатному, плюнул на свой дорогой ковер.
Я спокойно посмотрела в его становящиеся бешеными глаза и сказала:
— Алексей, было бы неплохо, если бы мне освободили руки. Хотя бы руки. Для гипноза,
Плющ подошел к столу, взял с него мою «беретту» и положил в карман брюк. Потом тоном начальника приказал Маркину распутать мне руки.
Володя проделал это с явным облегчением, поскольку беспокойство от сложившейся ситуации его не оставляло — веко дергалось, руки тряслись.
— Еще хорошо бы сделать так, чтобы Ольга могла говорить, — продолжала я диктовать условия. — Я, конечно, могу принять ее телепатические сигналы, но ведь вы хотите все слышать, не так ли?
Плющ молча кивнул и с треском стал отдирать от нежной кожи Ольгиного лица (бедная моя!) этот идиотский скотч.
— Танька, как здорово… ты здесь, — из глаз подружки покатились слезы.
— Не волнуйся, все будет хорошо, с Алиной полный порядок, — сказала я, усаживаясь на диване с по-прежнему спеленутыми ногами.
— Оленька, ты расслабься, я сейчас на время погружу тебя в гипнотический сон — мы же это пробовали, правда? — и они убедятся, что зря тебя мучили. Подвиньте кресло вот сюда, так, чтобы Ольга сидела напротив меня, — обратилась я к Плющу.
Вдвоем с Маркиным они исполнили требуемое. Ситуация, конечно, для нормального гипноза была не из лучших. Одна связана полностью, другая имеет только свободные руки. Но, ладно, попробуем.
Пристально глядя в глаза подруги, я делаю привычные, отработанные движения руками, свои особые пассы… минута… две…
Ольга закрывает глаза, и видно, что даже под путами она расслабляется… спит…
— Оля, ты слышишь меня?
— Да, слышу.
— Расскажи мне про Славу, я тоже за него переживаю. Расскажи все.
Ее голос стал ровным, спокойным, монотонным. Это был искренний монолог, обращенный к любимому человеку. Плющ застыл на месте, забыв даже, что в руках у него дымится сигарета.
— …дорогой мой, ты в последнее время стал сам на себя не похож. Даже Алинка чувствует и говорит, что папа нас больше не любит… Этот твой проклятый бизнес, неужели он тебе дороже меня и дочки? Мы же решили с тобой давно, что всех денег на свете все равно не заработаешь и надо жить для любви и радости, для ребенка… Вот к чему привел твой эгоизм! Ты стал черствым, замкнутым. Тебя как будто уже ничего не радует, даже твои любимые деньги. Я же вижу твое равнодушно-злое лицо, когда ты небрежно бросаешь мне на стол пачки купюр… Наверное, ты меня уже совсем разлюбил, даже ласки как автоматические… я же чувствую… Неужели у тебя появилась другая женщина, я не могу представить. Мне очень не нравятся эти твои поездки по пятницам на какие-то бизнес-семинары, когда ты являешься в воскресенье под вечер… как выжатый лимон и падаешь на диван, и бессмысленно переключаешь телевизор с канала на канал. Славик, ведь нельзя же так жить! Вот и сегодня ты срочно уехал… я даже не знаю, где ты теперь… а звонки твои были совсем странные, не международные… Сердце мне говорит, что у тебя любовница… и на работе крупные неприятности… Но ты же ведь молчишь, а я так страдаю! Возвращайся, где бы ты ни был, давай поговорим, начнем все сначала, я же люблю тебя и жду…
Голос Ольги становился все тише. Мне даже разреветься захотелось, так стало жалко подругу. Но, поглядев на хищно и напряженно слушающего этот гипнотический монолог Плюща, я подумала, что расслабляться сейчас нельзя. Надо во что бы то ни стало довести ситуацию до логического конца.
Ольга уронила голову на грудь и спала. Я со значением поглядела на Плюща и спросила:
— Ну что? Думаешь, мы тут спектакль перед вами разыгрываем?
— Нет… Если уж я не совсем дурак, похоже, что она лепила всю правду-матку. Жалко, что пришлось так резко поступать, слов нет… Но пойми и нас — мы сейчас в таком тяжелом положении, тут не до дипломатии, — Алексей развел руками.
— Понимаю, что Славик поставил вас в классически идиотскую ситуацию. Поэтому, по большому счету, и зла на вас не держу. Только вот из-за Ольги… Неужели было не понятно, что она, по сути, такая же «кинутая» жертва? И делать из нее сообщницу злоумышленника-мужа просто глупо? — Я попыталась развязать путы на своих ногах.
Плющ подошел к дивану и сам стал мне помогать (ура, сработало — они мне доверяют).
Когда я наконец встала, свободно прошлась по комнате и закурила, Алексей задал мне вполне уместный и резонный вопрос:
— Так что же теперь делать?
Я молча попыхтела сигаретой, задела, как бы случайно, плечом стоящего понуро у окна Маркина и сообщила:
— Есть у меня в башке кое-какие идеи. Только с этого часа наши отношения в корне меняются. Теперь Ольга свободна, я надеюсь?
— Ах, да! — Плющ и Маркин поспешили снять с Оли все эти бинты и веревки.
— Так вот, — обратилась я к мужчинам. — Когда она очнется, я постараюсь уговорить ее не обращаться к ментам и не держать на вас зла, все-таки, как ни крути, а это ее муж вас крупно «кинул». Ольга пусть приходит в себя, занимается ребенком, а у нас возникает уже общая проблема — разыскать Славика с деньгами. Только теперь, ребята, я «за идею» больше не работаю. Если желаете воспользоваться моими услугами как детектива-профессионала, давайте решим сейчас вопрос об оплате.
— Во дает, молодец! — восхитился Плющ и потянулся к любимой бутылке. — А сколько ты хочешь, если найдешь все деньги?
— Ну, скажем, десятую часть.
— Круто, однако. Все-таки сумма… — Плющ посмотрел на Маркина.
Тот пожал плечами.
— Может быть, сойдемся на пяти? — решил поторговаться Плющ.
— Тогда мне пора домой. Надеюсь, что вы справитесь и без меня. Времени, я вижу, ребята, у вас навалом, — парировала я.
Плющ снова посмотрел на Маркина, и тот, немного подумав, решительно кивнул.
— Заметано. Деньги, конечно, охеренные, но, с другой стороны, все должно быть правильно, — вздохнул Плющ. — Тут жалеть нечего, главное вернуть основную сумму, а то нам полный писец будет.
— Значит, считаем, что ударили по рукам, — удовлетворенно заключила я.
Я подошла к окну и машинально отодвинула штору, чтобы глянуть на улицу.
И… и от увиденного чуть не лишилась дара речи. К дому Плюща решительной походкой приближалась — кто бы вы думали? — самолично Луиза-скрепер, Вовина дражайшая половина.