Этикет следствия
Шрифт:
– А вот с бутылкой все просто, - продолжила Анна.
– Она появилась здесь, когда жертва уже была мертва. Человек, последним державший бутылку в руках и вылакавший почти все содержимое, в данный момент находится примерно в той стороне, - она махнула рукой в сторону Управы, где в камере сидел обнаруживший труп пьяница-столяр, - и сладко спит.
Виктор не смог сдержать завистливого смешка. Вот бы тоже сладко уснуть...
К концу дежурства, после суток без сна, голова была совершенно ватная. И сейчас, когда не нужно было ничего писать и никуда бежать, голод и усталость
– Может быть, мы продолжим беседу в каком-нибудь кафе? Маги очень трепетно относятся к режиму питания, и мне, определенно, пора завтракать. Да и Вам явно не помешает. Вы ведь уже часов двадцать на ногах? И, я уверена, вы знаете неподалеку место, где хорошо кормят.
Виктор из гордости начал было сочинять какую-то сложную словесную конструкцию о необходимости проведения дополнительных опросов, но быстро плюнул на это бесполезное занятие.
Есть хотелось почти невыносимо, а без кружки кофе он опасался уснуть на ходу. Или окончательно утратить самоконтроль, наговорить гадостей эксперту и завалить все дело.
– Надеюсь, Вас, сударыня, не смутит "Веселый квартал"? Самая близкая вкусная еда там.
– Шуты и шлюхи? Что вы!
– рассмеялась она.
– Магам и страже там самое место.
Глава 3
Кабачки Веселого квартала всегда работали "до последнего клиента". Виктор был уверен, что сейчас, когда Гнездовск наводнили приближенные владетельных особ, съехавшихся на княжеский бал, наверняка кто-нибудь еще кутит в одном из заведений.
И не ошибся - окна подвальчика "Белый ферзь", кабачка с шахматной фигурой на вывеске, гостеприимно светились. Он располагался под одним из игорных домов, но был скорее "объектом культуры", чем дополнением к покеру и костям.
Вечерами здесь собиралось довольно много народа, играли музыканты, а иногда даже устраивались поэтические вечера. Виктор поэзию не любил и не очень понимал, зато готовили в "Ферзе" просто превосходно. Ради такой кухни можно было и потерпеть натужные вирши местных талантов.
В центре зала располагалось несколько столов для больших компаний, а вдоль одной из неоштукатуренных кирпичных стен были устроены уютные кабинетики, в которых можно поговорить с глазу на глаз. Виктор и Анна прошли мимо усталой, но веселой группы молодых людей, расположившейся по центру зала, и устроились в дальнем кабинете.
Ребята явно пили и развлекались с вечера. Четверо из них не обратили на магичку и следователя никакого внимания. Пятый, невысокий худой брюнет, проводил Анну удивленным, и, как показалось Виктору, восторженным взглядом. Кажется, даже хотел подойти - но наткнулся глазами на фигуру следователя и стушевался.
"Совсем у парнишки вкуса нет, - ехидно подумал Виктор, - на что тут так пялиться? Или он настолько пьян, что любая кажется красоткой?"
Анна интерес к себе, кажется, вообще не заметила.
Магичка попросила чая и стала пристально
Восторженный парнишка на Анну больше не смотрел, уткнулся в кружку, чему-то счастливо улыбаясь. Сидевший с ним рядом коренастый блондин, судя по говору - уроженец Альграда, заплетающимся языком говорил своему соседу, который показался Виктору смутно знакомым:
– Славка, они меня достали. Ты не представляешь, как они меня достали! Прикинь - сидит пятнадцать старейшин полянских общин, и рядится из-за какого-то Богом забытого перелеска в паршивом медвежьем углу! Никому этот перелесок нахрен не сдался, там полтора черничных куста растет, но нет! Решают, кому он принадлежит. Уроды!
– А конунг?
– сочувственно спросил Славка.
– А что конунг... Посидел пять минут и по делам своим пошел. Раз уж, говорит, сестра моя придумала сделать полянскую провинцию в конунгате, так пусть сама и разбирается в их заморочках. Мне, мол, вдоль кольчуги. Ему-то что - с полевиков налог общий, а кто из родов сколько внес - неважно. Фрайин Ингрид тоже скучно полянские проблемы решать. И кто у нас крайний? Правильно, секретарь...
– он горько вздохнул и отпил из кружки солидный глоток.
– Но все равно потом конунг с сестрой про полевиков ругались, видать, его тоже чем-то достали до печени...
Славка... Виктор вспомнил, где видел этого курносого крепыша. На недавнем смотре стражи, рядом с князем Гнездовским. Здесь у нас участливо кивает проблемам приятеля оруженосец и племянник князя, как же его? А! Славомир.
Похоже, он организует, хм... культурный досуг зарубежным коллегам.
– Какая боль, какая мука, не видеть твоих дивных глаз!
– коряво-театральным жестом простер руку еще один участник застолья, щегольски закинув за плечо шелковый шарф. Смотрел он при этом на альградского секретаря, явно имея в виду что-то похабное, всем присутствующим прекрасно известное.
– Анжей, лучше б ты заткнулся...
– похлопал его по плечу молодой парень, движениями очень похожий на толстолапого щенка породистой собаки - неуклюжий от неопытности, дайте время - вырастет в прекрасного зверя.
– Не беси Олега, он же тебе сейчас по-простому, как нормальный викинг, проломит башку табуреткой. Тебе будет уже поровну, а герцогу твоему придется конунгату войну объявлять...
– Виру заплачу, - буркнул Олег.
– Людвиг Кори, - преувеличенно сокрушенно вздохнул Анжей, - вечно ты все испортишь. У меня, может быть, вдохновение! Поэтический взлет! Петер, ну хоть ты-то меня понимаешь?
– пихнул он в плечо магичкиного воздыхателя.
– В лужу не шмякнись, пиит, от своих взлетов, - явно думая о чем-то другом, отмахнулся Петер.
Магичка наконец-то окончательно определилась с заказом.
Виктор с наслаждением допивал первую на сегодня кружку кофе, и пытался понять, как она собирается съесть все то, что попросила принести. С ее-то фигурой - куда все влезает? Или эта тощая швабра неделю голодала?
Госпожа Мальцева начала с салата, потом на очереди были жаркое, отбивные, блинчики и какой-то пирог. Не считая только что принесенной огромной кружки с черным чаем, в который она добавила сливки и сахар.