Этикет следствия
Шрифт:
"Фрайин Ингрид Альградская любезно согласилась побеседовать... "
Что?!
С портрета, иллюстрирующего статью, на Виктора смотрела Верка-Хохотушка.
Виктор зажмурился, резонно подозревая галлюцинации из-за бессонной ночи, выпитого ведра кофе и мыслей о жертвах некроманта. Снова открыл глаза... Верка. Подшивая протоколы, Виктор неплохо ее вспомнил. И сейчас был готов поклясться - если Верку приодеть, сделать прическу с диадемой и научить держаться с достоинством благородной дамы, из нее можно сделать (увы, можно было сделать) двойника госпожи Ингрид.
Конечно, нужно дождаться мнения экспертов по обоим трупам, но таких совпадений
Вот черт, Виктор, что за дрянь ты сегодня надежурил?
Мечты о здоровом сне, пока эксперты пишут отчеты, накрылись медным тазом. Виктор аккуратно сложил газету и быстрым шагом двинулся к управе.
Глава 4
Городской морг располагался в пяти минутах ходьбы от управы, у кладбища. Небольшое желтое здание, как казалось Виктору, было очень по-гнездовски спрятано за сиренью и цветущими кустами жасмина. И не догадаешься, что тут находится, пока не прочитаешь небольшую табличку на двери.
Младший следователь почти бегом смотался до своего кабинета и прихватил дело об убийстве Верки-Хохотушки (простите, Веры Ивонич, проявим уважение к покойной). Сейчас он в ждал регистраторской морга, пока магичка и судмедэксперт вынесут свой вердикт.
Конечно, первым делом он сходу вломился в секционную, но работавшие над двумя телами Анна и мастер Николас с удивительным единодушием попросили его помолчать, не отвлекать, дожидаться результатов работы экспертов и не путаться под ногами.
Что поделать - следователь, без сомнения, руководит делом, но в секционной эксперт - царь и бог. Правда, на вопрос: "Так Верку тоже некромант?", Анна, видимо, сжалившись, все-таки утвердительно кивнула.
Прикрывая за собой дверь, Виктор услышал сварливый говорок мастера Николаса: "Что, Анька, осчастливила добра молодца? Смотри, Малыш у нас шустрый..."
Как ни хотелось узнать продолжение речи эксперта, подслушивать Виктор не стал. К делу это не относится, а, из любопытства, как выражаются подследственные, "греть уши" - как-то низко.
Так что Виктор уселся на продавленный диванчик около стола равнодушного ко всему санитара - регистратора и углубился в чтение протоколов.
Итак, три дня назад, как водится, перед рассветом, пацаны ловили в Нестриже раков. Отошли от пристаней на плес неподалеку, разожгли костерок для приманки и очень радовались улову - раков было на удивление много, причем сытых, толстых и ленивых. Особенно большая куча шевелилась на мелководье, под свисавшими до самой воды ветками ракиты. Мальчишки, стоя по колено в воде, быстро и аккуратно хватали руками добычу, пока один из них не увидел, что раки собрались не просто так...
Этот вопрос в деле не был упомянут, но Виктор цинично подозревал, что пацаны не сразу побежали рассказывать про обнаруженный в реке труп. Сначала все-таки закончили с ловлей. Мертвецы - мертвецами, особых ужасов под наплывшими водорослями не видно, а за два десятка раков рыночные торговцы дают целый медяк, не спрашивая, чем рак обедал.
Стража, прибывшая на место, сначала проматерилась - очередной висяк никому не был нужен. То, что труп с распоротым
Ситуация кардинально изменилась - это был уже не висяк, а раскрытие. Вацек получил наручники и камеру, управа - плюсик в отчетность, а обнаружившие труп пацаны, которые из любопытства все время торчали неподалеку - по большому свежему калачу от следователя Ждановича.
Виктор достал из папки протоколы допросов свидетелей и начал перечитывать убористые строчки, написанные наставником. Следователь фиксировал все допросы свидетелей дословно, за что Виктор был ему очень благодарен.
"Бил он ее, скотина. Смертным боем бил, коли монету не давала. С похмелья-то весь мир не мил, а тут баба перечит. А уж если пьяный был, так вдвойне... Потом каялся, клялся, что все хорошо будет, обещал жениться, увезти ее куда подальше, а Верка, дуреха, верила".
– Что ж ты молчала...
– в который раз мысленно спросил Виктор у бедовой Верки - Стыдно тебе, что ли, было? А вешать себе на шею этого мерзавца, синяки замазывать - не стыдно? Или - плохонький, да свой? Да что ж у тебя в голове-то было? Совсем себя не жалко?
"...Она уйти от Вацека хотела. Вообще завязать со всем этим. Страшно же, совсем бы убил. Эх. Он ведь и убил. Верка с монашками Спасскими сговорилась, что ее в работный дом возьмут, вышивать. Она умела, вот, салфетку мне подарила. Эх, я б сама ушла, да куда, от детей-то. А Верка с силами собралась и решилась. Как раз в тот день с кем-то из Спасских говорила. Вроде не с монашкой, а из помощниц кто-то, кто - не знаю, да и какая разница? Сказала - все, собирается и завтра же уходит, последний раз отработает, клиентов богатых ждали, жаль отказываться. А поутру ее нашли. И изверг этот, как ни в чем не бывало, похмеляется! Жалко-то как Верку, она добрая была..."
"...Ну, вечером, вот перед тем, как Верка, значит, работать пошла, Вацек снова орал. Мол, никуда ты не пойдешь, я тебя зарежу, да кому ты там нужна. Ну, много орал. Ножиком махал. Она еле сбежала. Значит, она от него увернулась - и бежать, а он за ней, но упал. Он, значит, уже навеселе был. Думаю, кабы она за скарбом своим не вернулась, так жива была бы. Точно Вацек зарезал, больше некому. Зря вернулась".
"...Не убивал я ее, начальник! Не убивал! Орал, пугал, но пальцем не трогал! Я же ее любил! Она у меня такая была! Убил кто-то мою дорогую, а ты меня тягаешь, тебе проще всего, а я больной, мне уход нужен, кто ж теперь за мной ухаживать будет, раз Верки нет! Я дома спал, устал и спал, а ты, начальник, лучше изверга того поймай! Не убивал я ее!!!"
Выходит, Вацек ее и правда не убивал. Что ни капельки не оправдывает остальных его мерзостей. Но это уже не относится к сфере деятельности стражи. А жаль. Виктор понимал - увидев Вацека, ему будет очень сложно сдержаться и не прибить гада к черту. А что? Вполне вариант. Эта плюгавая пьянь точно начнет орать и хамить, так что - за "оскорбление следователя при исполнении" можно будет и ребра пересчитать.
Но, получается, что о помощи несчастная Верка все-таки попросила, хоть и не стражу. Ох уж эта нелюбовь жителей веселого квартала к служителям закона! "Западло" им, видите ли, обращаться к "легавым".