Это Америка
Шрифт:
— Дети мои, лучшего подарка я не могу получить. Ой, какой это будет для меня праздник!
Моня Гендель с Риммой, узнав о юбилее и приезде друзей, решили устроить банкет в своем новом особняке, к тому же Римме хотелось показать его друзьям.
— Авочка, мы вас любим и приглашаем к себе. Кого вы хотите видеть на вашем юбилее?
— Спасибо, что беспокоитесь о старухе. А видеть я хочу только самых близких.
Моня с Риммой встречали Лилю с Алешей на своем «мерседесе». Проезжая через центр города, они видели каркасы новостроек и новые многоэтажные дома, улицы казались незнакомыми. На Лубянской площади вместо
— Правда красиво? — спрашивала Римма. — Теперь люди снова повернулись к религии, даже молодежь.
Римма попросила подвезти к храму Христа Спасителя, только недавно восстановленному. Они вышли из машины, и Лиля с удивлением увидела, как Римма перекрестилась.
— Римка, ты что, стала верующей? — смущенно спросила она.
— Да, я верую, — тоже несколько смущенно ответила подруга.
— Она думает, что Бог простит ей грехи, — с сарказмом сказал Моня. — А вот синагоги не покрасили — евреи все уехали. Так что я остаюсь неверующим, и грехи мои мне не простятся.
По дороге Римма рассказывала:
— Знаешь, я хотела опять организовать встречу старых друзей в твою честь. Но уже почти никого нет, все разъехались — в Израиль, в Америку, в Испанию. Остался один наш грузинский друг, бедняга Тариэль. На него жалко смотреть.
— Почему бедняга? Почему жалко?
— А ты разве не знаешь? Ведь его сына убили! Абхазцы…
— Как убили?! Почему?.. За что?..
— Да, вместо «дружбы народов», в которую он так когда-то верил, там теперь настоящая война. Абхазцы недавно захватили грузинских ребят, заперли в сарае, они там несколько дней и ночей звали на помощь… А потом их просто расстреляли. Дом Тариэля в Гаграх разрушили, сад вырубили, а сам он едва успел спастись, бежать [131] .
131
Упомянуты реальные события на территории Абхазии, восставшей против Грузии.
Алеша с Лилей были подавлены ужасной новостью и удивлены переменой в Римме, но задуматься было некогда — их ждала встреча с Августой. Она кинулась к ним, плача от радости.
В стороне стояли смущенные Александра с Надюшей. Девочку Алеша и Лиля видели впервые и заметили, что Августа очень привязана к ней. Да она и сама сразу сказала:
— От Александры и Надюши ко мне идут оживляющие лучи молодости.
На другой день Алеша с Моней должны были ехать в издательство, где готовился к печати третий том его романа. По дороге Алеша рассказывал:
— Монька, помнишь, ты просил меня включить твою похабную персону в роман? Так вот, наконец ты в нем появился. Глава одиннадцатая так и называется: «Моня Гендель».
— Ну спасибо, старик. И как ты меня характеризуешь? — улыбнулся Моня. — Как психопата?
— Изображаю таким, какой ты есть, — обладателем больших запасов задиристого юмора и здравого смысла. И развернул сюжет вокруг твоей бурной поддержки диссидентства.
— Да, эпоха диссидентства — это было наше лучшее время, — вздохнул Моня.
Когда они уехали, Августа предложила
— Пойдешь со мной в церковь, как ходила после смерти Павлика? Я хочу свечку поставить.
Лиля помнила темный храм возле метро «Сокол». Но подходя, с удивлением увидела, как преобразилась церковь — отреставрированная, светлая, даже ухоженная. Внутри тоже было светло, среди молящихся было много молодых. В одном из альковов Лиля с удивлением увидела Римму. Она стояла боком к главному залу, Лилю не замечала, явно молилась и крестилась на иконы. Возле нее стоял молодой священник и вполголоса наговаривал какую-то молитву. Лиля застыла от удивления, не захотела подходить и смущать подругу, а потому отошла в сторону и спряталась. Чуть позже она увидела, как священник подобострастно провожает Римму к выходу. «Наверно, она дает деньги на церковь», — подумала Лиля. Потом священник подошел к ним: он знал о юбилее Августы и поздравил их, косясь на Лилю. Августа представила ее:
— Батюшка, это моя доченька из Америки приехала меня поздравить.
Лиле все то, что она наблюдала, казалось очень странным: ее Римка, такая умная и независимая, стала верующей. И эти молодые молящиеся, им же не больше двадцати, — как и почему они стали верующими? Что за процессы идут в новой России?
Главный сюрприз был на следующий день — Моня с Риммой привезли их к себе в особняк. Дом был окружен высоким сплошным забором, ворота открыл охранник. Моня с усмешкой объяснил:
— Приходится скрываться, на всякий случай, а то «красные» придут и все отнимут.
Внутри все тоже выглядело роскошно: расписные потолки, лепные проемы, хрустальные люстры, картины в богатых рамах, дорогие шторы и антикварная мебель. В банкетном зале накрыт стол на двадцать персон. Блюда подавали две нанятые официантки.
В этой обстановке все почувствовали себя слегка подавленно, только нарядная и радостная Августа не удивилась, воскликнула:
— Как это все напоминает мне мое детство!..
Моня подмигнул Алеше:
— Слышал, что мама сказала? Живем теперь — как при царе — батюшке.
Уселись за стол, прислуга разлила шампанское, и Алеша встал, чтобы произнести первый тост.
Какими словами, какими словами Мне обратиться сегодня к маме? Маме, которой девяносто лет, И лучше которой на свете нет. С твоею любовью, с твоим обаянием, Я рос под твоим, дорогая, влиянием, Умом направляла ты каждый мой миг, Тебе я обязан всем тем, что достиг. Будь, мама, здорова, как прежде была. Спасибо тебе, что меня родила.Августа расплакалась:
— Я так давно не слышала твоих стихов в твоем исполнении, пусть даже шутливых!.. Это такая радость для меня…
После застолья Римма водила Лилю по комнатам особняка и делилась:
— Знаешь, ведь когда я была молодая, нищая и мечтала о московской прописке, моя душа к чему-то стремилась. А теперь вроде как и стремиться не к чему. Я как та старуха из «Рыбака и рыбки»: сначала хотела корыто, потом дом, дворянство, царство, а в результате и хотеть больше нечего.