Это Б-о-г мой
Шрифт:
Со стороны западного общества угроза евреям совсем иная, хотя эта угроза не менее серьезна. Исходный пункт тот же самый: евреи, сталкиваясь с лучшим образом жизни, вынуждены ради приобщения к нему жертвовать своей религией. Западная культура не действует методами принуждения и поэтому не вызывает сопротивления — она лишь зовет евреев идти по ее пути. Позиция американского правительства, соответствующая внутренним убеждениям большинства американских лидеров, заключается в том, что евреи имеют полное право — или даже должны — придерживаться веры своих отцов. Однако придерживаться веры своих отцов евреям мешает та сила инерции, которую еще Алексис де Токвиль в 19-м веке считал одной из главных слабостей демократического общества и которую он чрезвычайно удачно назвал «тиранией большинства». Стремление соперничать
Было бы очень приятно поверить в то, что именно сходство событий, увековеченных Ханукой, с положением евреев в современной Америке послужило причиной того, что интерес к этому празднику возрос. Однако этот интерес объясняется еще одной, причем совершенно очевидной причиной.
Этот второстепенный еврейский праздник случайно почти совпадает по времени с одним из важнейших христианских праздников — Рождеством. И это совпадение создало Хануку нового типа.
Прежняя Ханука была каким-то «полупраздником», который справляли в скучную и мрачную зимнюю пору, когда на улице была пороша или пронизывающая изморось, когда рано темнело и поздно светлело, когда серый сумеречный свет даже днем разгоняли лишь желтые пятна уличных фонарей. Отец семейства утром уходил на работу в будничном костюме. Дети торопились в школу, а после школы им нужно было успеть сделать уроки. В синагоге в этот день служба не была торжественной, не было чтения увлекательных библейских историй, красочных обрядов. Восемь вечеров подряд отец, придя с работы, собирал семью и напевал старинную молитву, которую напевают только в Хануку (так что дети на всю жизнь запоминали лишь скучные зимние сумерки, шипение парового радиатора да холодный ветер, швырявший в оконные стекла хлопья снега или струи дождя), затем отец ставил на подоконник восьмисвечную менору и зажигал на ней свечи: одну свечу в первый вечер, две — во второй, три — в третий и так далее, пока, наконец, в последнюю, восьмую ночь не зажигались все восемь свечей. Свечи, как и сам праздник, выглядели довольно жалко: тонкие, бледно-оранжевые, они оплывали и очень быстро сгорали, — разве можно сравнить их с субботними свечами, которые горят чуть ли не всю ночь?
Самым приятным был для детей первый вечер Хануку, потому что в этот день родители и бабушка с дедушкой дарили детям деньги — четверть доллара или полдоллара. Это было настоящее богатство, если только мать тут же не вытаскивала медную копилку и не заставляла детей опускать полученные монеты в ее отвратительную черную щель, которая поглощала половину радостей детства. И кроме того в эту ночь на столе появлялись латки — картофельные оладьи, испеченные в духовке.
В еврейских школах в Хануку устраивалось нечто напоминающее Пурим: ставили спектакль, изображающий битву между евреями и греками, и дети с восторгом надевали бумажные шлемы и вооружались картонными щитами и мечами. Учителя рассказывали школьникам о восстании Маккавеев и еще добавляли легенду о том, как в Храме чудесным образом целых восемь дней горела менора. Эта история очень мало кого трогала, потому что ее не было в Танахе и потому что в синагоге это не сулило никаких интересных обрядов, кроме нескольких дополнительных молитв. Иногда детям давали конфеты, изюм и орехи, а также волчки — дрейдлах, при помощи которых можно было либо выиграть еще втрое больше конфет, либо проиграть и то, что было. Примерно так в прошлом отмечалась Ханука. Конечно, это тоже было какое-то развлечение, повторявшееся из года в год, но разве этот праздник можно было сравнить с Суккот, Песах или еженедельным шабатом? И вскоре после Хануки великолепие рождественских универсальных магазинов, как девятый вал, смывало даже память о скромном еврейском празднике.
Новое поколение евреев, выросшее в Соединенных Штатах, чувствовало себя в декабре так, как чувствуют себя на темной вечерней улице дети, прижавшиеся носами к оконным стеклам дома, в котором сверкают огни и идет веселое празднество. А то, что у иудеев тоже есть свои веселые и красочные праздники (как мы, возможно, уже поняли), — это как-то забывалось. Большинство евреев второго поколения очень мало знало о своей вере. У христиан, считали они, есть в середине зимы великолепный праздник. А что есть у евреев? Некоторые еврейские семьи решили эту проблему довольно просто: они ставили дома елки, посылали друг другу рождественские подарки и пели за столом рождественские песни. Они делали это, по их словам, для того, чтобы их дети не чувствовали себя обделенными по сравнению с их сверстниками, и еще потому, что елка — это очень нарядное украшение, которое полностью соответствует времени года и не имеет никакого религиозного содержания.
В то же самое время в школах, где было много религиозных детей, отмечались два дня — Рождество и Ханука, что официально символизировало взаимную вежливость, дружбу и терпимость. Это, в свою очередь, пробудило у евреев новый интерес к Хануке. Даже те евреи, которые у себя дома праздновали Рождество (елка, остролист, песня «Родился иудейский царь» и так далее), находили вполне уместным ставить на подоконник менору и даже зажигать свечи. Этим решалась проблема: дети извлекали все возможное из обеих культурных традиций.
Конечно, все раввины — даже наиболее крайние реформисты — протестовали, говоря, что кроме развлечения детей, это ничего, по сути дела, не дает. Но речи с кафедры бессильны перед логикой вещей. Я был знаком с одним очень одаренным и крайне либеральным раввином из пригорода, который приходил в дома евреев и вел пропаганду против рождественской елки. В конце концов его вызвали в местный совет попечителей и строго предупредили, чтобы он ограничивался в своих проповедях религиозной тематикой и оставил в покое личную жизнь людей.
Здесь следует отметить один очень интересный момент: под давлением большинства человек может совершенно искренне поверить в то, что требования этого большинства соответствуют его личным внутренним желаниям. Еврей, который чувствует, что от него ускользает большая часть его духовного наследия, заменяясь усвоенными привычками, должен убедиться в том, что он действительно делает то, что ему надо, а не подчиняется волей-неволей нажиму окружающих его жизненных стандартов.
Возросшая популярность Хануки — это не случайность. Когда возникает интерес к какой-то части иудаизма — чем бы это ни объяснялось, — то неизбежно должен возникнуть интерес к иудаизму в целом. Весьма возможно, что сын моего скептически настроенного друга, выяснив, что такое Ханука, на этом не остановится. Именно в декабре американские евреи наиболее болезненно ощущают свою оторванность от религии и традиций.
Потому-то явно пустяковая проблема рождественской елки вызывает такие яростные споры. Затрагивать эту проблему — все равно что касаться обнаженной раны. Поэтому очень хорошо, что Ханука все-таки существует. Замена ханукальных денег ханукальными подарками не так уж существенна. Рассказ о Празднике огней, иллюстрируемый последними событиями, может быть очень ярким. Молодежи будет полезно узнать об испытаниях евреев в прошлом. Ханукальные подарки привлекают их внимание. Маленькие свечи возбуждают любопытство.
Ханукальные свечи положено зажигать на подоконнике, чтобы их могли видеть прохожие. Мудрецы называют этот обряд «Объявлением чуда». Как гласит легенда, Маккавеи, отвоевав Храм, нашли там лишь один кувшин масла, который можно было использовать в золотой меноре, ибо этот кувшин сохранился в опечатанном ларце первосвященника. Этого масла явно должно было хватить не более чем на день. Маккавеи знали, что потребуется дней восемь, чтобы получить ритуальное чистое масло. Однако они решили рискнуть и зажгли большую менору. И произошло чудо: масло горело все восемь дней.
В этом мидраше (на иврите — объяснение) отразилась, как в фокусе, история евреев. Вся наша история — это волшебная легенда о том, как нечто, что должно было служить всего один день, чудесным образом служило восемь дней, о том, как горела и не сгорала неопалимая купина, о том, как история нашего народа, которая, по логике событий, давно должна была бы прекратиться, продолжается до сих пор.
Глава восьмая
МОЛИТВЫ, СИНАГОГА И ВЕРУЮЩИЕ