Это был просто сон...
Шрифт:
— Вижу, — сказал парень и назвался. — Лагьям.
— Ирина.
Она вдруг заметила еще одного человека, бестрашно гладившего клыкастую морду зверя. Повязка на глазах, знакомые радужные волосы…
— Фарго! — воскликнула Ирина, не веря своим глазам. — Не может быть!
Тот не отозвался.
— Это моя приемная сестра, Бэлен, — пояснил Лагьям
Но Ирина уже и сама видела, что ошиблась. Бэлен была поменьше ростом и поуже в плечах, кроме того, она заплела волосы в длинную косу, чего Фарго, к примеру, никогда не делал…
— Слушай, — загорелся вдруг Лагьям, — а давай-ка мы тебя прокатим!
— Ни за что! — Ирина аж отшатнулась.
— Да не съедят тебя, не бойся!
— Я… я плавать не умею!
— А я тебя научу!
— Вот когда научишь — тогда.
— Ловлю на слове, — засмеялся Лагьям.
Он подошел к матукку, нежно погладил ему нос.
— Вессспе, — сказал он, свистяще растягивая звук 'с',- вессспейссселе. Сиирт-ка!
Зверь вскинулся, взревел по-слоновьи, показывая всем страшенные клыки.
— Саирсссу, спейле.
Снова рев. Затем матукк неуклюже развернулся и пошлепал в море.
— Он разумен? — изумленно спросила Ирина.
— Она, — рассеянно ответил Лагьям, провожая взглядом своего любимца. — Веспе — самка. Да, матукки — очень умные и сообразительные. Все понимают с полуслова, только говорить не могут.
Бэлен тем временем уселась, поджав ноги, и стала пересыпать песок из ладони в ладонь. Судя по всему, заниматься этим важным делом она могла до бесконечности. Синдром Тойвальми… Ирина вспомнила, что такие дети неизбежно страдают аутизмом. В общем-то, глядя на Бэлен, нетрудно поверить.
Лагьям взял ее за руку.
— Пойдем, — сказал он, — пойдем домой.
Бэлен нехотя встала. Она так и не сказала ни слова. Ирине стало жаль ее. Но что она-то могла поделать?
Вечером Минхай позвала Ирину на ужин. За круглым столиком на открытой веранде, обращенной к морю, было на удивление уютно. Лагьям сыпал байками и остротами, Ирина то и дело прыскала в кулачок. Минхай больше слушала, потом сказала с усмешкой:
— Смотрите с ним.
— А что? — не поняла Ирина.
— Сердцеед он у меня. Вскружит голову, — пропадете.
— Да ну тебя, тетушка, — отмахнулся Лагьям. — Скажешь тоже…
Незаметно разговор сам собой коснулся Бэлен.
— Я думала, такие дети не выживают, — сказала Ирина.
— Да, верно, — отвечала Минхай. — Но у девочки отец — не последний человек в клане. Он настоял на том, чтобы сохранить ей жизнь. Убедил Службу Генетического Контроля, — как, не спрашивайте, этого я не знаю, — провести эксперимент. Привел в пример Фарго… Удивительно, что они согласились. Фарго — это все-таки исключение…
— А Бэлен? — спросила Ирина.
— Пока… хвастаться рано. Первый каскад принес ей память матери, и она назвалась ее именем, но… Впереди второй каскад. Фарго повезло, к нему пришла память по-настоящему великого человека. Что будет с Бэлен, мы не знаем. Мы можем лишь надеяться…
Минхай любит свою приемную дочь, это же очевидно. Врагу не пожелаешь такого: растить ребенка, не зная, будет тот жить или погибнет…
Поздним вечером Ирина стояла на своей террасе, смотрела на сонно вздыхающее море. Удивительно, за весь день она ни разу не вспомнила ни о лан-лейране, ни о Лиме, ни даже о Лилайоне ак-лидане. Правильно, очень правильно ак-лидан сделал, отправив ее сюда!
На хозяйской половине играли на синтезаторе. Негромко, но слышно было хорошо. Мелодия оказалась знакомой, но Ирина никак не могла опознать ее. Ну и шут с ней, разве это важно?
Она вернулась домой, легла в постель. Думала не заснет, но вышло иначе — провалилась в сон, как в колодец. И впервые после возвращения с Лима спала до самого утра крепко и безмятежно, безо всяких снов.
Встала она поздно. Умылась, вышла во двор… И сразу же увидела Бэлен. Она сидела прямо на дорожке, перед нею лежал синтезатор и девочка неловко тыкала пальчиком в его активную зону. Да. Вчера явно играла не она. Потому как назвать игрой упражнения Бэлен не поворачивался язык.
— Привет, — сказала девочке Ирина.
Бэлен не отреагировала. Она жила в своем мире, в том мире, где Ирине и всем остальным людям попросту не было места. Надо оставить девочку в покое и уйти. Разыскать Минхай и сказать ей… Но уйти Ирина отчего-то не могла. Жалела Бэлен, не без того. Вдобавок ей все казалось, будто девочка очень похожа на кого-то из знакомых Оль-Лейран, но вот на кого — никак сообразить не удавалось. Неужели, дочка самого а-дмори леангроша? А что? Не последний человек в клане, само собой. И Фарго — его сын. Отчего бы не сохранить жизнь и дочке тоже? Тем более, сынуля очень уж удачный получился.
Но вот уж на Фарго Бэлен не походила нисколько. Радужные волосы и повязка на глазах, одна на двоих генетическая болезнь, — вот и все, что роднило их. Ведь Фарго при всем желании невозможно было назвать аутистом…
— Хочешь, поучу тебя? — спросила Ирина, опускаясь на дорожку рядом с девочкой. — Смотри, надо вот так…
Она наиграла вчерашнюю мелодию, насколько сумела вспомнить ее. И тут вдруг пришло узнавание: да ведь это же 'Синий закат', та самая мелодия, из-за которой она, Ирина, поссорилась с Фарго! Ладно, неважно. Важно лишь то, что Бэлен не замкнулась в своем мирке, а попыталась повторить урок.
Ничего у нее толком не вышло. Слуха нет, что ли? Да…
Музыкальный талант вовсе не входит в комплект свойств, присущих синдрому Тойвальми. Фарго повезло, он уже родился с талантом, несмотря на болезнь. А что оставалось этой девочке? Аутизм и умственная отсталость. Плюс вероятная гибель при втором каскаде, если тот пойдет не так, как надобно…
— Знаешь, тебе бы попроще что-нибудь, — сказала Ирина. — Вот смотри…
Откуда, из каких уголков искалеченной памяти пришла эта мелодия? Из детства, из тех далеких дней, когда солнце светило теплее и ярче, и руки матери могли обнять, защитить от всех бед…