Это был просто сон...
Шрифт:
Ирина проглотила вертевшееся на языке: тебя предупреждали, сама виновата… Зачем добивать?
— Кмеле, — сказала Ирина. — Ты ведь любишь своего супруга…
— Не… знаю…
— Любишь. И он тебя любит. А раз так, все у вас будет хорошо…
Кмеле отстранилась. Сердито вытерла щеки. Взяла себя в руки, придала лицу неприступное выражение. Несчастная девочка, угодившая в ловушку собственного духа противоречия. Надо же так… Ирина испытала неприятное чувство вины. Ведь это она подтолкнула Кмеле к такому шагу. В том числе и она. Тогда, в больнице. Когда отправила Феолэска к ней. И наговорила Фарго кучу гадостей. Вот надо ж было вмешаться! Кто просил?
А с другой стороны, если они оба любят друг друга…
— Извини, — буркнула Кмеле. — Расклеилась я…
— Ничего, — сказала Ирина. — Сама плакать ненавижу. Но бывает так, что без слез не обойтись.
— Это точно.
— Кмеле, а где я? — спросила Ирина чуть погодя.
— Это дом Сата. Он тут вырос. На планете Лим, то есть. Лим сийтам принадлежит почти весь полностью. Нам, то есть… В северном полушарии два города рианков есть. И все…
— А ты знаешь, что тут была база бандитов? Тайная лаборатория…
— Угу. Клавьме рассказал… Круто вы попали. Ты тиб-лихорадку подхватить умудрилась. Да не дергайся, Сат тебя вылечил… С ногами только скверно… хромать будешь еще долго.
Ирина вздохнула. Хромые ноги можно вылечить. А как можно вылечить хромую душу?.. Клон…
Разговор, подслушанный в пещере, горел в памяти мучительным огнем.
В комнату вошел Клаверэль барлаг. Он кивнул Кмеле — холодно, отстраненно, совсем не по-родственному. Та сразу же засобиралась вон из комнаты.
— Останься, — попросила Ирина.
Но Кмеле буркнула, что у нее дела. И вышла.
— Вот твой персонкод, — он протянул Ирине документ, — держи. Пришлось восстановить, тот потеряли безвозвратно.
Ирина молча сунула персонкод в карман своей пижамы.
— Сегодня вернемся на Анэйву. Ты как? Ожила?
— Лучше б ты меня прирезал, — вырвалось у Ирины нечаянно. — Лучше бы я сдохла там!
— Ну нет, — возразил барлаг. — Живи!
— Зачем? Зачем это все, почему? — закричала она со слезами. — Если я клон, биоробот? Какого черта ты тащил меня? Прибил бы и дело с концом. Всем облегчение.
Он молчал. Наверное, ему было стыдно. Поди пойми. Но ведь не послушался своего отца. Вытащил. Как ни крути, а Ирина ему теперь жизнью обязана.
— Я хотел, чтобы ты жила, — сказал барлаг.
— Это все из-за вашей наследственной памяти, да? — спросила Ирина. — В ней все дело?
— Не только, — качнул он головой. — Еще и в совести. Не смог бы я потом спать спокойно, понимаешь?
— Еще скажи, что ты меня любишь! — язвительно засмеялась Ирина.
Ее трясло. И была она на грани истерики. Клаверэль барлаг не мог этого не замечать. Он сказал:
— Не люблю. Но я хочу, чтобы ты жила. А все, кому это не понравится, пускай идут в жопу к даргу.
Ирина не выдержала, расплакалась. Барлаг терпеливо переждал поток слез. Потом сказал:
— Собирайся. Мы возвращаемся на Анэйву…
ГЛАВА 25. РОКОВАЯ ГЛУПОСТЬ
Ирина провела в доме Феолэска в общей сложности дней семнадцать. Первые тринадцать суток находилась без сознания и лежала, понятно, в терапевтическом саркофаге. Потом отсыпалась в комнате для гостей, в той, с расписным потолком. Зато а-дмори леангрош в эти дни даром времени не терял: раздавал серьги планетарному правительству Лима. Было обнаружено и вычищено еще четыре бандитские ухоронки и тайные базы. Двум сийтским домам велели собирать манатки и выметаться из Анэйвалы в десятидневный срок. Кое-кого повесили, невзирая на знатность, связи и прошлые заслуги. Об этих новостях Ирина узнала из больничного информа уже на Анэйве.
Она пролежала в госпитале еще полных десять дней. Ей сделали биоблокоду, и пережить ее оказалось непросто. Все равно, что переболеть всеми известными болячками сразу, пусть и ослабленной форме.
Ирину никто не беспокоил. Даже Клаемь не пришла, хотя официально все еще оставалась ее опекуном. Наверное, не могла простить своей подопечной самовольного обращения к Лилайону ак-лидану. Который, кстати, оказался единственным, кого Иринино здоровье действительно интересовало. Он несколько раз разговаривал с врачами и с самой Ириной через информ, один раз даже пришел лично, но Ирина притворилась, что спит. Она не хотела видеть ак-лидана. Она вообще никого не хотела видеть.
Однажды, проснувшись, она увидела рядом с кроватью цветы, и поняла, что приходил Алавернош… Она испытала облегчение от того, что спала и не увидела его.
Когда ее наконец-то отпустили восвояси, она чувствовала себя как досуха выжатый лимон. Ноги не болели, но слушались плохо, и ходила Ирина с черепашьей скоростью. Она думала, что на работе ее за это не похвалят, но Раласву сэлиданум ничего ей не сказала и даже не посчитала нужным вызвать к себе в кабинет для разговора.
Они встретились в коридоре, каждая шла по своим делам. Игнорировать начальство — некультурно, и потому Ирина вежливо поздоровалась, хотя предпочла бы вовсе промолчать…
— Что с вами? — спросила вдруг Раласву сэлиданум.
— А что такое? — Ирина не поняла вопроса.
— Вы сами на себя не похожи, — сочувственно проговорила заведующая. — Что случилось?
Ирина прикусила губу, стараясь совладать со рвущейся на свободу злобной истерикой. "Шла бы она куда-нибудь подальше со своей заботой!"
— Я плохо справляюсь со своими обязанностями? — осведомилась Ирина.
— Нет, почему же, вы справляетесь неплохо…
— А все остальное, — яростно проговорила Ирина, — вас не касается. С вашего позволения!
Она пошла прочь, напряженно ожидая строгого окрика в спину. Но заведующая промолчала…
С детьми Ирина чувствовала себя почти по-прежнему. С ними легко забывалось обо всем. Маленькие, доверчивые, смешные человечки. Что люди без них бы делали? Неизвестно…
Началась весна. Собственно, она началась тогда, когда Ирина лежала без сознания еще на Лиме. Но погода оставалась холодной и снег лежал, даже не думая таять, хотя ветра уже несли в себе весенние запахи. Ирина жила как во сне, ничего не замечая… до сегодняшнего дня.