Это был просто сон...
Шрифт:
Короткий путь от Детского Центра к жилому блоку занимал теперь уйму времени. Донимала слабость, донимали ноги, не желавшие слушаться так, как надо бы. Ирина шла медленно, подолгу отдыхая на лавочках. Сегодня выдался теплый солнечный день. Тут и там прямо сквозь снег пробивались подснежники. Синие, зеленые и бордовые колокольчики, каждый на тонкой длинной ножке. Ирина долго рассматривала нежные цветы, ни о чем не думая. В голове было пусто, как в безвоздушном пространстве.
Появился Алавернош. Ирина кивнула ему, отвечая на приветствие. Он подошел, сел рядом. Протянул ей красивую трость светлого дерева… наверняка ведь сам и вырастил. Ирина взяла, не в ее положении было отказываться. Да и Алаверноша обижать не хотелось.
Он и раньше скупился на разговоры, даже жестовой речью, а в последнее время вообще замкнулся в глухом молчании. Ирина была ему признательна за это. Ей самой не хотелось разговаривать. Ни с кем. Так они и сидели рядом, в молчании. Редкие прохожие с любопытством косились на них. В самом деле, сидят двое, вроде рядом и в то же время не вместе, и молчат, оба. Ненормальные, скорее всего.
Ирина встала, опираясь на трость. Алавернош тоже поднялся. Они не разговаривали друг с другом, но как-то само собой получилось так, что он всегда встречал Ирину после смены и провожал ее. Каждый день.
С тростью идти оказалось намного легче, чем без нее. Ирина, конечно же, не смогла ограничиться простым "спасибо". Как-то неуютно становилось: вот ведь, находит время, заботится, такую трость замечательную подарил, а ты ему — "спасибо" и "до свидания"…
— Может, зайдете? — неловко предложила Ирина у дверей своей квартиры. — Я кофе сделаю…
Она понадеялась, что Алавернош вежливо откажется. Сама бы Ирина в такой ситуации точно отказалась бы. Но садовник отказываться не стал…
… Ирина принесла кофе. И только потом вспомнила реакцию Кмеле на ее кофе. И сообразила, что нашла чем угощать того, кто каждое утро пьет кофе, в разы превосходящее тот суррогат, что водится в Иринином доме. А, к черту все. Сам напросился. Мог ведь отказаться. Ирина не сомневалась, что Алавернош, в отличие от невоспитанной Кмеле, ничего по поводу качества кофе не скажет. Еще и похвалит, чтобы хозяйку не расстраивать. А Ирина, вместо того, чтобы послать эту похвалу куда подальше, вынуждена будет промямлить в ответ что-нибудь такое же вежливое, пустое и насквозь фальшивое…
И так вдруг подперло комом к горлу, такое навалилось вдруг, отчаянное, страшное… Ирина не выдержала, ткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Слезы душили ее. Оказывается, слезы копились все это время, за барьером отупения и безразличия, копились и копились, день за днем, и вот сейчас барьер прорвало.
Ирина не сразу поняла, что Алавернош обнимает ее, неловко пытаясь успокоить. Она вцепилась в него и разревелась по новой, совершенно не владея собой.
Алавернош принес ей воды, заставил выпить. Ирина чуть успокоилась, но ненамного. Ее всю трясло. И тогда Алавернош снова обнял ее.
И тогда она рассказала все. Все, что случилось на Лиме. Весь этот кошмарный разговор между а-дмори леангрошем и его сыном. Все.
— Я — биоробот, понимаете? И вся моя жизнь, вся моя память, все мое я — это сплошной психокод, нацеленный на уничтожение главной семьи клана Дорхайонов. Я не могу… не могу с этим жить… я…
Алавернош коснулся ее мокрой щеки. Потом написал на своем коммуникаторе:
— Биороботы не плачут.
Ирина только отмахнулась. Что он понимает? Что он вообще может понять? Каково это — знать, что ты всего лишь игрушка в руках негодяев. Хоть Артудект, хоть этот их а-дмори леангрош… оба они сволочи.
Алавернош притянул ее к себе. Бережно и очень нежно поцеловал в зареванные щеки.
А дальше…
Позже, вспоминая потом все, что случилось дальше, Ирина так и не смогла уяснить для себя, почему. Почему позволила, почему не прекратила все в самом начале? Ведь могла бы, наверное?
Хотя что она там могла. Разве можно справиться со шквалом древнего, как сама Вселенная, инстинкта, который от века сводит вместе мужчин и женщин вопреки всем разумам и здравым смыслам? Это она и тогда понимала, и потом отбросить в сторону не смогла, как ни пыталась.
…Алавернош притянул ее к себе, обнял и не отпускал очень долго. Ирина тихо терпела, чувствуя, как вскипает в глубине души смешанное со стыдом отчаяние. Сама виновата, не на кого пенять. Сама!
Потом, когда он ушел, Ирина долго плакала, не зная и не понимая толком, что, к черту, с нею такое творится.
— Господи, — шептала она, прижимая ладони к горящим щекам, — что я наделала! Как мне жить теперь с этим дальше, как?
Да никак, скорее всего. Как все. Как подружки Иринины на Земле живут! Легкое приключение, однодневный романчик. Ничего особенного. Проглотили и забыли. Нормально.
Впрочем, шут их знает, этих Оль-Лейран, что нормально для них, а что ненормально. "Еще решит, что я теперь ему до конца дней своих обязана…"
— Что я Рустаму скажу?..
А что можно сказать человеку, которого уже просто не помнишь толком? Ни лица, ни голоса, — ни-че-го. Да и не факт еще, что Рустам вообще был в ее жизни. Ложная память…
Ирина вспомнила свадьбу. Белое платье, гости… Счастливые глаза Рустама. Как он подхватил еена руки и закружил, закружил по площадке, а она смеялась, и они целовались и все кричали им "горько!" Голуби, выпорхнувшие из рук в небеса. Белые голуби и синее небо. В горе и радости, в болезни и здравии… Или этого никогда не было?
"Я люблю Рустама", — яростно подумала Ирина. — "Он — мой муж, отец моего сына. И я люблю его!" Младенец у груди, круглое, как у папы, личико, карие папины глазки… Игорек, сынулечка… Его первая улыбка, его первые шажки на толстеньких неуверенных ножках, первое "мама", сказанное детским непослушным голоском…
Или и этого никогда не было тоже?..
Не в силах вынести бесконечной муки, Ирина разрыдалась снова.
Звонок в дверь оказался настолько внезапным и неожиданным, что Ирина подскочила на месте. Она торопливо и кое-как утерлась, а потом вдруг подумала, что это, возможно, вернулся Алавернош, и при мысли о нем ее бросило в жаркий озноб; она и хотела безумно, чтобы он вернулся, а там хоть трава не расти, и безумно же боялась именно этого.
Но она ошиблась, Алавернош не вернулся.
— Вы? — изумилась Ирина.
— Я, — улыбнулся Лилайон ак-лидан. — Может быть, пропустите?
— А… да, конечно, — спохватилась Ирина. — Проходите… Кофе?
— Благодарю, не надо, — вежливо отказался Лилайон. — Позволите?
Ирина кивнула. Ак-лидан ловко устроился на диванчике, жестом велел Ирине присесть рядом. Сама не зная почему, она подчинилась.
Ирина заметила в его глазах блеск профессионального любопытства и невольно поежилась. Принесло же его сюда! Именно сегодня, именно сейчас. Других дел не было, что ли?