Это было в Коканде
Шрифт:
На дворе затормошились и закричали лошади. Федот обеспокоился, бросил ручку и выскочил на двор. Часовой, как всегда находился у ворот. Федотка прошел мимо лошадей, потрепал одну из них. У нее были крепкие длинные ноги, с ясно выделяющимися сухожилиями, и короткая, прочная спина.
– Тише, Арабчик!
– сказал Федот, поглаживая ее сухую, умную, горбатую морду.
– Начальство разбудишь!
Лошади перекликались и, задирая морды, подозрительно нюхали воздух.
Федот подошел к навесу. Ветер пролетал порывами, обдувая, словно горячий душ. Но даже и это было приятно: ветер
Лихолетов, услыхав шум, проснулся и, выглянув в окно, увидел гостей. Надев туфли, он быстро выбежал на двор.
– Что такое?
– спросил он Федота.
Афганцы посмотрели на него, выкатывая белки. По громкому голосу Лихолетова они сразу догадались, что перед ними стоит начальство... Они переглянулись и заговорили все разом.
– Не галдеть!
– закричал на них Федот и, подняв руку к козырьку, доложил Лихолетову: - Согласно показанию красноармейцев, нарушители были задержаны в трех километрах от границы, на нашем пограничном участке, с двумя одиннадцатизарядными винтовками какого-то не нашего образца.
– Э... Ошпа!
– сморщился один из афганцев и протянул руки к Лихолетову.
– Мы нечаянно попали к вам.
– Нечаянно?..
– свистнул старшина.
– Сам говорил: "Вы солдаты, и мы солдаты, что нам ссориться?" Мы солдаты, да не такие, - сказал старшина Максимов и дернул головой.
Афганец равнодушно оглядел его выцветшие брови и красно-синее, как свекла, лицо.
– Что вы здесь делали?
– спросил афганца Лихолетов.
– Ничего...
– объявил самый молодой из них и посмотрел себе под ноги.
– Мы пограничного поста! У нас отстали бараны, мы погнались, нечаянно перешли границу... заблудились. Бараны перешли границу...
Акбар, узбек-пограничник, перевел речь афганца слово в слово, потом вдруг сжал кулаки и сказал:
– Врет он! Они басмачи, а не солдаты. Я их знаю... Этот у Иргаша еще был с моим отцом, я помню...
– Акбар показал на старика.
– Он всегда здесь басмачил... Убийца.
Старик понял, что речь шла о нем, - он подскочил, как будто его ударили ножом в спину, и о чем-то угрожающе заговорил...
Акбар молча слушал его. Он не спускал глаз со старика. Вдруг его левая бровь задергалась. Он крикнул:
– Врешь!..
Потом обернулся к Лихолетову и сказал:
– Он говорит, что отец мой был басмач... Верно, был. Так что из этого? Он обещал меня убить, если я попаду к нему в руки. Я тебя не боюсь!
– крикнул он басмачу и замахнулся на него.
Один из пойманных афганцев, тот, что был помоложе, отошел в сторону и сел на корточки возле своей лошади. Федот увидел, что,
– "Во имя бога милостивого и милосердного... Нечестивые, изменники ислама... Вместо того чтобы бороться с большевиками, вместо того чтобы избавить свою землю от шайтана, вы засеваете ее".
– Шайтана, шайтана... Заладили, черти, одно и то же. Хоть бы новое что выдумали!
– презрительно сказал Лихолетов и прервал чтение.
– Спроси его, Акбар... Они были только вдвоем в песках? Или... Впрочем, нет, не надо... Все равно соврут.
Он приказал Федоту собрать взвод, а сам побежал в барак, быстро оделся и потребовал себе лошадь.
– Товарищ начальник!
– взмолился Федот.
– Я не имею права пускать вас.
Александр не отвечал. Помолчав, сказал:
– Сообщи в комендатуру.
– Товарищ начальник, да что же это такое?.. Вам нельзя!
– плакался Федотка.
– Я категорически говорю. Вы не имеете права...
– По коням!
– не обращая внимания на его мольбу, скомандовал Лихолетов.
Акбар подвел ему Арабчика. Лихолетов обернулся к Федоту и коротко, командным голосом приказал ему остаться на заставе и ждать его до утра. Афганцев увели в помещение.
Перед тем как выехать, Лихолетову захотелось пить, он попросил себе воды. Синько, коротконогий и толстенький красноармеец, по прозвищу Грибок, быстро сбегал в барак и притащил оттуда полный графин воды.
– А кружку-то, Грибок, кружку!
– закричали красноармейцы, провожавшие отряд.
Синько почесал затылок.
– Ладно и так, - сказал Александр, забирая у него графин, и, закинув голову, не касаясь губами горлышка, всю воду вылил в себя, точно в бочку, а пустой графин отдал изумленному Синько.
– Добре, - сказал он, крякнув. А теперь марш, хлопцы!
Люди, во главе с Лихолетовым, взбив густую белую пыль, вылетели в степь. Федот стоял у ворот, точно потерянный. Он не мог ослушаться приказа и оставить заставу.
38
Акбар поехал вместе с Лихолетовым. Вскоре они Добрались до того места, где были захвачены афганцы, и поскакали дальше. Часам к пяти показался Новый колодец. Ветер усиливался... Это предвещало на целые сутки тоскливую темноту. В пустыне начинался сухой дождь. Вихри подымали песчаный туман. Песок царапал и резал лицо. Отряд нарочно сделал крюк, чтобы расспросить прораба Каплю и трех ремонтных рабочих - все ли у них спокойно и не появлялись ли возле колодца какие-либо подозрительные люди.
На горизонте можно было различить насыпной холм, кирпичный бассейн и колоды для водопоя скота. Все было тихо. Среди безотрадной и безжизненной степи сиротливо серела пустая брезентовая палатка; она была сорвана с кольев и полузасыпана песком. Ветер хлопал ее краями. Тут же лежали винтовки без патронов. Лихолетов огляделся. На безбрежном, как море, и голом пространстве даже в бинокль не было видно ни одной черной точки. Лошади потянулись к вялой, бурой полыни.
– Что-то случилось...
– сказал Лихолетов.