Это было в Коканде
Шрифт:
Юсуп ехал со спокойным сердцем. Все эти размышления радовали его. Он чувствовал, что Сади его любит, и это чувство так волновало его, он так им гордился, что даже позабывал спросить самого себя: а любит ли он ее? Все личные мысли чем-то заслонялись. Он видел, как дрожащая и молчаливая Садихон уходила от него, как кругом стояли темные яблони, как сладко, почти зримо пахли яблоки, как сквозь облака горело нежное небо... "Этой минуты, - подумал он, - я никогда не забуду. Что случилось? Я ведь обещал ей. Значит, теперь я должен быть ее мужем. Хорошо это или плохо? Я не знаю. Но минута эта была хороша. Очевидно, так бывает у всех".
Начинался рассвет. Грошик был мокрый от испарины.
– Ну уж теперь ты отдохнешь в вагоне! Повезут тебя, - говорил Юсуп, похлопывая Грошика.
– Еще поднатужься. А уж овса я тебе задам вдвойне.
Грошик мотал головой, будто поняв, о чем говорит его всадник. Он часто и прерывисто дышал, будто стараясь этим дыханием возместить утраченные силы, однако шел без понукания, переходя по временам с иноходи на шаг и всхрапывая.
Появилась роса. По обе стороны мягкой грунтовой дороги потянулись густые и пыльные деревья, потом пошли хлопковые плантации, кусты осыпанные белыми пушистыми коробочками. В селениях, за глухими глиняными стенами, послышались голоса людей. Наступило свежее, прохладное утро. Как ручей, оно разлилось по земле. Кое-где в кишлаках уже запахло дымом. И наконец показалось золотистое прозрачное солнце. Сразу все засверкало, все стало торжественным. Юсуп будто впервые в жизни увидел, каким прекрасным может быть утро...
2
К восьми утра Юсуп вернулся к Коканд. Полк готовился к отправке. Лошадей выводили из конюшен. Юсуп насухо вытер Грошика и выскреб его. В конюшне он узнал от Нияза, что Хамдам этой ночью выезжал в Беш-Арык и к двенадцати его ждут обратно.
Когда лошади и обоз грузились в вагоны, Хамдам вернулся. Он приехал прямо на станцию. Он опоздал. С ним вместе прибыли из Беш-Арыка Сапар и Абдулла. Они да еще Козак Насыров, как три тени, повсюду бродили за Хамдамом.
Хамдам был весел и шутил с джигитами. Юсуп решил, что Хамдам сейчас спросит его о поездке; возможно, что он как-нибудь узнал о ней. Юсуп приготовился отвечать честно. "Не боюсь, - подумал он.
– Здесь, на виду у всего эскадрона, что он посмеет сделать?"
Юсуп ждал...
Хамдам, играя темляком своей шашки, направился к вагонам. Он остановился возле Нияза и спросил его о чем-то. Конюх отрицательно покачал головой. Тогда Хамдам толкнул локтем Насырова, и трое джигитов сразу, словно по команде, обернулись в сторону Юсупа. Поняв, что разговор шел о нем, Юсуп выдержал этот взгляд.
Вдруг Хамдам, продолжая смеяться, поднял руку и поманил. Юсупа пальцем. Юсуп подошел. Хамдам посмотрел на его запыленные сапоги и, улыбаясь, спросил:
– Ну, как дела?
– Полк готов к отправке, - ответил Юсуп.
– Это я вижу, - заметил Хамдам, и левая бровь у него задергалась.
– Я спрашиваю о твоих личных делах.
– Все мои дела в полку, - сказал Юсуп.
– А почему твой жеребец мокрый? Куда ты его гонял?
Юсуп посмотрел на Хамдама и по выражению его глаз понял, что тот ничего не знает.
– Надо было, - ответил Юсуп.
– Хоп, хоп!
– сказал Хамдам, и лицо его перекосилось.
Юсуп, круто повернувшись, оставил Хамдама. Хамдам посмотрел ему в спину. Юсуп уходил широкими шагами, как русский солдат. Репеек низко спустившейся правой шпоры прочертил в пухлой пыли прямую, ровную линию. Хамдам, увидев ее, закрыл ладонью глаза. Никогда в своей жизни он не мог забыть эту минуту.
"Вот мой враг на вечные времена!
– подумал он.
– Терпение! Не торопись, Хамдам!" Своим звериным чутьем он чувствовал, что Юсуп мог быть в Беш-Арыке, но доказательств у него не было, и это приводило его в бешенство.
Он глядел злыми глазами на коноводов и порученцев. Никто из джигитов не мог понять, почему разозлился Хамдам.
Он поминутно смотрел на часы, вынимая их из кармашка гимнастерки, дергал головой, морщился. Командиры Сапар и Насыров боялись спросить его, чем он недоволен. Всем казалось, что он только ищет повода, к чему бы придраться. Но погрузка шла правильно.
Когда к станции на вороной сильной лошади подскакал Блинов, Хамдам мгновенно переменился. Он быстро подошел к Блинову и поздоровался с ним за руку.
– Ну, едем!
– сказал Хамдам, улыбаясь.
– А тебя когда ждать?
– Да не задержимся, - ответил Блинов.
– Гимнастерки ты получил?
– Гимнастерки получены?
– спросил Хамдам Сапара.
– Получены, - оскалив зубы, сказал Сапар. Он вертелся тут же. Он любил быть на виду у начальства и ответил поэтому с большой охотой.
Засвистел паровоз, и начались крики:
– Скорей, скорей!
Блинов, соскочив с лошади, поднялся вместе с Хамдамом на платформу, к поезду. Первый поезд (теплушки, один классный вагон и вагоны для лошадей) стоял у товарной станции Коканд. Второй тоже был погружен и отправлялся через полчаса вслед за первым.
Блинов нашел Юсупа около вагона третьего класса. Юсуп беседовал с Абитом и еще тремя коммунистами, только что прибывшими в полк. Блинов подошел к ним, а Хамдам, не остановившись, прошел прямо в вагон и вслед за ним его порученец с двумя мешками.
Блинов переглянулся с Юсупом. Оба они улыбнулись. Улыбнулись и только что прибывшие коммунисты. Но никто ничего не сказал.
– Ну, желаю тебе счастья, - обратился Блинов к Юсупу и обнял его.
– А мы разве еще не встретимся?
– спросил Юсуп.
– Да ведь неизвестно! Мы разными эшелонами пойдем.
По перрону пробежал комендант станции Синьков.
– Товарищи, отправляю! Садитесь!
– закричал он.
Платформа сразу опустела.
Юсуп вскочил в тамбур. Абит вместе с остальными пошел в соседний вагон.
– А почему без митинга нас отправляют?
– спросил Блинова Юсуп.
– Пока не надо. А ты в дороге подготавливай народ! Дело предстоит серьезное. Я думаю, что в Самарканде Фрунзе будет вас встречать.
Поезд тронулся. Поплыла платформа. Юсуп махнул Блинову рукой.
"Прощай, Коканд!
– подумал Юсуп.
– Все, что было хорошего и плохого, все прощай!" Юсуп, держась за поручни, высунувшись с площадки вагона, смотрел на платформу. "Прощай Коканд!
– опять подумал он.
– Увидимся ли мы, Сади?"