Это было в Коканде
Шрифт:
– Молод, думалось, - пробормотал Блинов, спрятав заявление в сумку.
– В самый раз! Мы раньше начинали.
– Да я в смысле подготовки, товарищ командующий.
– Обстреляется. Выучится. Он мне рассказал много занятного про полк Хамдама. Меткий глаз! Такими людьми надо насыщать политсостав. Они будут делать узбекскую Красную Армию.
Проводник вошел в салон, прибрал стол и переменил свечу в фонаре. Четким и плавным офицерским шагом уверенного в себе штабиста он подошел к Фрунзе и сказал ему на ухо:
– Привезли Хамдама, товарищ командующий. Прикажете принять?
– Давайте, давайте!
– закивал Фрунзе, взглянув на часы.
– Время идет.
Блинов встал, но Фрунзе усадил его:
– Побудь! Может быть, вопросы будут.
Проводник поставил еще одну свечу на стол, прикрепив ее к пепельнице.
В салоне появился Хамдам. Гордо и даже высокомерно он сделал общий поклон и задержался около стола. Начальник штаба исчез. Блинов был старым знакомым. «Значит, маленький - командующий!» - понял Хамдам.
Окинув Фрунзе взглядом, он успел сразу заметить все: гимнастерку без единого знака различия, штаны защитного цвета, сапоги с короткими кавалерийскими голенищами, волосы ежиком, бородку, мягкое выражение глаз. «Невоенный», - подумал Хамдам. Он подошел к Фрунзе и приложил руку к козырьку фуражки.
Фрунзе предложил ему сесть. Хамдам придвинул к себе стул, раздумывая, имеет ли он право сидеть в присутствии командующего. Фрунзе протянул ему папиросы. Хамдам отказался. Усевшись, он снял с головы фуражку, так как увидел, что Блинов тоже сидит без фуражки.
– Кого встретили в Коканде?
– улыбаясь, спросил его Фрунзе.
Хамдам встал.
– У меня здесь нет друзей, - ответил он резко, дав понять, что, кроме посещения командующего фронтом, он не имеет никаких интересов.
– Сидите, сидите!
– успокоил его Фрунзе.
Хамдам снова присел на стул, с тем же напряженным выражением лица. Фрунзе стоял около вагонного окна, опираясь одним локтем о спущенную раму, издали разглядывая посетителя.
– Вам известно о предположениях штаба… - начал Фрунзе.
– Да, - ответил Хамдам, перебивая его, и посмотрел на пол и на стены. Он впервые видел салон. «Дом на колесах», - подумал Хамдам. Это понравилось ему.
– Как вы относитесь к нашему предположению?
– спросил Фрунзе.
Хамдам пожал плечами и сказал:
– Приказывай!.. Куда хочешь - туда поеду.
Наступило молчание.
– Значит, теперь не колеблетесь?
– Нет. Я не колебался. Я болен, думал: можно отложить. Когда узнал измена, я сказал себе: «Нет, нельзя… Я - Хамдам!» Курбаши хитрые. Ахунджан - хитрый, изменник. А ему дали орден! Парпи, наверно, продался англичанам. Дай мне застрелить изменников!
– Хамдам побагровел и сжал кулак.
– Изменников так!
– Он щелкнул языком и рассмеялся.
– Ну, а как же? Я слыхал, что джигиты будто бы не захотят ехать в другой город?
– Как не захотят?
– сердито проговорил Хамдам и постучал ребром ладони по столу.
– Мое слово - слово! Москва? Москва. Крым? Крым. Ташкент? Ташкент. Хоп…
– Ну, хоп!
– сказал Фрунзе, повторив слова Хамдама.
Хамдам понял, что ему пора уходить. Поднимаясь, он поклонился и прижал руку к сердцу. Командующий ответил ему поклоном, но руки не дал.
Хамдам вздохнул, выскочив из вагона. Эта встреча с командующим дорого ему стоила. Он чувствовал, что в течение этих десяти минут каждое его движение, каждое слово, каждый взгляд были взяты на учет. «Я, кажется, ничем не выдал себя, - подумал Хамдам.
– Это хорошо, что я ему отвечал так решительно».
Но Фрунзе как раз не поверил этой решительности, и в то же время он видел, что Хамдам не врет, когда с ненавистью говорит об Ахунджане.
«Возможно, личная вражда», - подумал Фрунзе.
Хамдам, выйдя на перрон, где гуляли русские военные, быстро подтянулся, принял надменный вид и не спеша прошел мимо них, прислушиваясь к звуку своих серебряных шпор. «Надо уметь жить, - подумал он.
– Не подал руки? Я это заметил. А лучше, если бы ты мне подал руку - тогда бы я ничего не заметил. Дичь осторожнее охотника. Ну ладно, поживем еще!»
26
– Твое мнение?
– спросил Фрунзе Блинова, когда Хамдам оставил вагон.
– Что ж, в порядке, - ответил Блинов.
– А поверить ему можно?
– Хамдам много всяких услуг оказывал. Вы же знаете!
– А Хамдаму откуда все тайное известно?
– Связи!
Фрунзе подошел к столу и, что-то написав на блокноте, сказал Блинову:
– Влить к нему коммунистов, и комиссаром надо назначить Юсупа.
– Есть, товарищ командующий!
– Блинов встал.
– Разрешите идти, товарищ командующий?
– Пойдем, я провожу тебя, прогуляюсь немного, - сказал Фрунзе.
Они вместе вышли из вагона.
Фрунзе первый раз говорил с Блиновым, но он слыхал о нем и сразу оценил его. «Верный человек, из народа. Первое, чему он научился, - это оружие, - подумал Фрунзе о Блинове.
– Спокойствие, добросовестность. Постепенно он одолеет все. Не все, так многое. Конечно, звезд с неба он не хватает, но это человек!» Фрунзе дружески улыбнулся Блинову, понимая, что комиссара надо подбодрить.
Наоборот, от встречи с Хамдамом у Фрунзе осталось очень смутное и неприятное ощущение.
– Не нравится мне твой Хамдам, - сказал он откровенно Блинову.
– Что делать, Михаил Васильевич!
– ответил попросту Блинов.
– Не детей мне с ним крестить. А пользу приносил! Сажа тоже не бела, а в дело идет!
Блинов привел случай с Ахунджаном, доказывавший, что до сих пор сомневаться в Хамдаме не приходилось.
Фрунзе принужден был согласиться с этим доводом, но непонятная тревога все-таки продолжала его мучить. «Быть может, у меня шалят нервы?.. Неужели враг может быть таким?
– думал он.
– Тогда это очень опасный враг».