Это мой ребёнок
Шрифт:
– Слушай, Мегги, хорош тут истерики закатывать! Некогда мне тебе сопли вытирать. Здесь нет ни дворцов, ни принцев, ни слуг!
– Зато есть пираты! Такие, как ты!
Виктория подхватила ведро и направилась к зарослям. Пусть только заснёт этот гад, она обыщет всё бунгало в поисках телефона. Наверняка этот варвар где-то его прячет. Не может же он в самом деле
Подойдя к деревянной конструкции, девушка поставила ведро на лавку и заглянула внутрь. Прямо перед носом плескалась прохладная вода. Изо рта вырвался истерический смешок. Как всё примитивно! Чего тут разбираться?! Взял и зачерпнул…
Ведро шлёпнулось о воду и быстро стало заполняться, Виктория едва успела его вытащить, прежде чем неуклюжая ёмкость пошла ко дну. Чистая прохладная вода так и манила попробовать её на вкус. Но ведь рядом не нашлось даже кружки, да и руки все были в грязи после сомнительного путешествия на вершину холма! Не выдержав, девушка опустилась на колени и начала жадно пить, как делают дикие звери.
– Эй, ты там живая? Тащи сюда воду, – раздался грубый оклик Слейда.
Возвращалась она с тяжёлым ведром, проклиная свою судьбу, перечисляя все известные крепкие выражения на родном языке. Русский в этом плане очень выгодно отличался от других красотой, гибкостью и разнообразием, недаром его называли великим и могучим. Аромат, коснувшийся ноздрей, заставил её остановиться. Половина воды тотчас выплеснулась прямо в кеды. Это что, та самая мерзкая рыба? Пахло невероятно вкусно!
Поставив ведро, девушка ещё раз с наслаждением втянула ноздрями запах и уверенно направилась к его источнику – небольшому мангалу.
Слейд стоял рядом и переворачивал аппетитно выглядевшие кусочки филе длинной почерневшей вилкой.
– Слушай, я чуть не упустила ведро! – покаялась девушка, не спуская глаз с рыбы.
– Ну и ныряла бы туда вслед за ним.
Ничего другого Виктория и не ожидала услышать.
– Там холодно, как зимой в проруби.
– Ничего, самое то для тебя, спесь смыть.
Слейд снял с огня первый кусочек филе. У Виктории тут же подвело живот, и набежала слюна, как у бешеной собаки.
– Я… тоже буду… – промямлила она, проклиная всё на свете.
– Ты ж брезгливо морщилась, – буркнул мужчина, при этом даже не соизволив повернуть к ней лицо. Впрочем, какое ей уже было дело до вежливости?
Сейчас, когда всё тело сводило от голода, она готова была проглотить любую еду. Даже полусырую рыбу…
– Пожалуйста…
Слейд указал на жестяную банку рядом с мангалом.
– Там крекеры.
Сначала она вся вспыхнула от бешеной злости, обиды, раздражения. На глаза даже навернулись слезы, и отчаянно захотелось закричать: «Да подавись ты, подавись своими крекерами и своей поганой рыбой, я её не хочу. Не буду есть, не заставишь!»
Но голод, раззадоренный ароматами, видом золотистой, поджаренной корочки с черными подпалинами мангала и янтарными каплями вытопившегося жира, не дал ей раскрыть рта, жёстокой хваткой вцепился в горло, выдирая последнюю спесь.
Да ну к черту! К черту всё, она хочет есть! И Виктория, бросив последний бешеный взгляд на мужчину, против воли бросилась на песок и схватила жестянку, жадно накинувшись на угощение.
– Эй, полегче! – твёрдая мужская рука схватила её за запястье.
– М-м-м, господи, – простонала Виктория, – ещё парочку и всё!
– Ешь лучше вот это, – Слейд протянул ей миску с рыбой.
Уставившись на ароматные куски, Виктория медленно с трудом выдохнула. И взяла тарелку.
Усевшись на траву и поджав под себя ноги, она принялась за еду. Запечённая рыба таяла во рту, оставляя восхитительный привкус. Казалось, ничего подобного в своей жизни Вика еще не пробовала. Неожиданно вспомнилась большая светлая кухня, противень для рыбного пирога и полные руки, сминающие тесто… но чьи?
Конец ознакомительного фрагмента.