Это моя дочь
Шрифт:
— Где, — хрипло шепчет она, не в силах договорить предложение.
— Ты у меня, — отвечаю. — Всё хорошо. Этого подонка я поймаю, можешь не сомневаться. Ты сильно надышалась дымом, ещё у тебя сотрясение мозга…
Снова делает попытку улыбнуться. Привстать даже, тихонько нажимаю на грудь ладонью, вынуждая опуститься на постель.
— Даша…
— С ней все хорошо, — смотрю на Ольгу, и понимаю, что я был глуп. Что прозрел. Хорошо, что не поздно. И решение созревает моментально. — Ольга, выходи за меня замуж. Так правильно будет. Дашку будем вместе растить. Но не думай,
Она все же садится в постели, неугомонная. С некоторым удивлением смотрит на иглу капельницы, что торчит из её руки. Трёт лоб, пытаясь прийти в себя, но натыкается ладонью на гематому и шипит сквозь зубы от боли.
— Хочу сейчас ее видеть. Немедленно.
Улыбаюсь. Да, она такая вот, не изменить, но я и не хочу ничего менять.
— Скоро приедут. Настя решила, что Даша должна тебе подарок подарить на новый год, они уехали в торговый центр.
Поворачивается так стремительно, что снова кровь от лица отливает, оно становится мертвенно-бледным, прекрасным в своей ненормальности, одно яркое пятно — глаза. Они такие испуганные, широко распахнутые, в них столько ужаса, что я немедленно понимаю — случилось что-то непоправимое.
Глава 46. Ольга.
Кажется, время стремительно утекает сквозь пальцы, а никто ничего и не думает делать.
— Она их поменяла, она, твоя жена, — яростно, давясь отчаянием шепчу я.
На спинке кресла халат висит, похоже, приготовленный для меня. Встаю, покачиваясь. Натягивается капельница, о которой я забыла, колет болью. Выдергиваю иглу, бросаю в сторону, накидываю на плечи халат.
— Тебе нужно лежать, — жёстко говорит Демид. — Тебе плохо станет.
Плевала я на его жёсткость. Сейчас меня меньше всего волнует, что он обо мне подумает.
— Плохо Даше станет, — отрезаю я. — Если я буду лежать. Демид, ты два года искал того, кто совершил подмену. И ты проглядел все, ты не увидел. Если хочешь жалеть свою жену дальше, на здоровье, но без меня. Они спелись с моим мужем. Их нужно остановить и отнять ребёнка. Где Ярослав, я помню, что он был с тобой, мне нужен хоть кто-то трезво-мыслящий.
Он не верит мне. Но он любит Дашу, я напоминаю себе о том, что именно это самое главное. Безоговорочная любовь к одной маленькой упрямице. Эта любовь поможет нам преодолеть все наши разногласия, она всеобьятна.
— Ярослав, вернитесь пожалуйста, — просит он все же прислушавшись к моим словам.
Я ищу одежду. Вспоминаю вдруг, что на улице зима, халат не самая лучшая одежда для прогулок. Меня все ещё покачивает, вместе с силами, которое принесло мне лекарство из капельницы, ко мне вернулся голод. Но все потом. После. Сначала Даша.
Демид на телефон смотрит, и я понимаю вдруг, что он хочет сделать. Опускаю свою ладонь сверху, соприкасаемся пальцами, прошибает, словно разрядом. Замираю на мгновение, смотрю. Его ладонь большая, сильная, пальцы длинные. Моя тонкая, вся в ссадинах, запястье бинтами обмотано…
— Умоляю, — прошу я. — Не звони ей. Пусть она пока не знает ничего. Я боюсь, что она может
— Я дождусь Ярослава, — идёт навстречу он. — Потом приму решение.
Выхожу из комнаты. Мне навстречу бросается врач, игнорирую его слова, потом буду болеть, пока некогда. Спокойная, словно ничего странного не происходит, женщина, приносит мне одежду. Новое, в упаковке, белье, мои же джинсы, оставленные здесь в прошлый раз, большой свитер, похоже, принадлежащий Демиду. Принимаю с благодарностью, именно это мне сейчас и нужно.
Проходит всего несколько минут, пока я одеваюсь, но кажется — вечность. Ярослав приходит, когда я уже в сапогах.
— Вы мне верите? — спрашиваю я его. — Поверьте мне, пожалуйста, Демиду жалость и ответственность закрывают глаза. Детей поменяла Настя.
— Верю, — кивает он. — Я вам верю. И я склоняюсь к тому, что убийство брата организовала тоже Настя. Не сама убила, конечно…
—Андрей, — подхватываю я. — Это сделал Андрей. А сейчас они, возможно, вместе. Он больной человек, она тоже. Демид, открой глаза, помоги мне спасти нашу дочь.
Он чернеет лицом. Отдаёт распоряжение, выходим на улицу все вместе. Звонит. Звонит не Насте, слава богу, охране. Тем, кто сопровождал их до торгового центра. С болью слышу то, что и ожидала — несколько минут назад Настя отправила охранника с покупками к машине, обещая ожидать в кафе. В кафе их нет.
— Всё будет хорошо, — шепчу я, словно мантру. — едем быстрее, пожалуйста.
Мы и так гоним по максимуму, не обращая внимания на дорожные условия, на то, что темно, снега на трассе много. У меня сердце колотится в ушах где-то, я лишилась возможности думать. Демид же вдруг на колени опускает мне коробку. Прозрачный ланч-бокс.
— Ешь, — жёстко говорит он.
— Ты с ума сошёл? — удивляюсь я. — Как я могу есть?
— Просто, — пожимает плечами он. — Открываешь рот, кусаешь, жуешь, глотаешь. До торгового центра даже при такой скорости минимум десять минут, а ты не ела около двух дней. Не трать время зря.
И я соглашаюсь вдруг, урчит, радуясь желудок. Открываю крышку. Бутерброды. Красивые, на них тонкие полоски мяса, листы зелени, половинки крошечных, перепелиных яиц, капли тёмного соуса и крошка кунжута. Откусываю. Рот мгновенно наполняется слюной. Я жую, и слушаю, что говорит Демид по телефону. Возможно, он мне все ещё не верит, но он делает все, что может сейчас. Всё выходы из торгового центра под наблюдениям. Предупреждена охрана. Стянуты люди Демида, все, что были в городе. И с нами ещё три машины. Все будет хорошо, будет обязательно, шепчу я.
— Ты в машине останешься, — жёстко говорит Демид, — это даже не обсуждается.
— Хорошо, — соглашаюсь я, понимая, что иногда проще не спорить, чтобы получить желаемое.
Глотаю сладкий чай. Демид вылетает из машины и несётся к пункту охраны, его уже ожидают. Про меня все забыли словно, я просто прислушиваюсь к тому, что они говорят и пью чай. Настя не выходила из торгового центра. Она где-то здесь. Но до нового года чуть больше суток. Людей здесь слишком много. Её не могут по камерам найти.