Это наша земля
Шрифт:
Иван (1924 – 1988) родился в Усть-Каменогорске. Его дед с темя сыновьями в 1899 году переселился на Рудный Алтай (ныне, Восточный Казахстан) из Вятской губернии. В Усть-Каменогорске в 1953-1958 годах жила сестра Ивана, Наталья с мужем Степаном Шелпаковым и сыном, племянником Ивана, Александром Шелпаковым. В п. Аблакетка (на Аблакетке) жили еще две сестры Ивана: Клавдия Гавриловна и Татьяна Гавриловна, и племянники Ивана, Гвоздевы Алексей Дмитриевич (звали его всегда Ленька) и его младший брат Владимир Дмитриевич. Анна, жена Ивана, – цыганка. Фамилию Анны я до сих пор не знаю. Иногда она называла себя – Митрофанова, иногда – Спиридонова. Ее мать - цыганку и ее отца - «белобрысого Спиридона» в январе 1930 года за бродяжничество сослали из д. Кокорино Псковской области на Кольский полуостров. В 1941 году спецпереселенцев эвакуировали в п. Аблакетка на строительство Усть-Каменогорской ГЭС. После 1945 года, на строительство Усть-Каменогорской, потом Бухтарминской ГЭС привозили русских из Харбина, немцев,
В квартиру нас заселял комендант. Анна сразу выразила свое недовольство, вернее, ненависть, к нам. Вечером пришел Иван с подвыпившей компанией. Все будто бы уладилось. С Иваном пришел веселый гармонист, представился: «Тимофей». Великая Княгиня рассказывала, кто она, откуда и куда едет…. Разговор шел, в основном, о Германии и Швеции: «Здесь горы такие же, как в Швеции и климат, наверно, такой же…». Великой Княгине возражали, рассказывали ей легенды об Алтайских горах, о том, что не в Монголии, а здесь, на Черном Иртыше, была главная ставка Чингизхана, что здесь казак Ермак Тимофеевич разбил войска сибирского хана Кучума (поселок Курчум), что отсюда был изгнан кыргызский хан Аблай (Аблай кет).
Утром следующего дня Великая Княгиня Мария Павловна разложила на столе фотокарточки и рассказывала об Императорах России, о Великих Князьях, о Монархах Европы….Рассказывала Великая Княгиня и о себе, и о своем брате, Великом Князе Дмитрии Павловиче, о несправедливом обвинении Великого Князя в преступлении, к которому он никакого отношения не имел. С большой теплотой вспоминала Великая Княгиня тетю Эллу, Святую Великую Княгиню Елизавету Федоровну. С восхищением говорила о Князе Императорской Крови Гаврииле Константиновиче: «Два метра ростом!..» Рассказывала Великая Княгиня о Европе и Америке. По-русски Великая Княгиня говорила плохо, с сильным акцентом. Агнете Петерсен по-русски не говорила совсем.
До отъезда в Китай Великая Княгиня оставляла нас на какое-то время в замке на острове Майнау. Помню длинную комнату с округленными сводами потолка. Помню, что Великая Княгиня говорила кому-то: «Что мы будем жить в этих кельях? Поехали в город. Там гостиница…» Там же, в замке, нам дали имена Фриц и Франц (или Фридрих). Возможно, нас крестили в католической церкви, но этого я не помню. Имя Фриц на Аблакетке никому не понравилось. Предложили дать нам имена и Крестить нас в Православной церкви. Кто-то предложил назвать нас Петром и Павлом. Великая Княгиня сказала: «Павел уже есть» - и предложила назвать нас Германом и Евгением (по А.С. Пушкину). Иван спросил: «А, Герман, это в честь Германии?..». Наконец, остановились на именах Иван и Петр. На следующее утро Великая Княгиня попросила Ивана съездить в ЗАГС г. Усть-Каменогорска и выписать нам Метрики на Фамилию Куликовские по справке, выданной нам на границе. Когда Иван вернулся из ЗАГСа и показал наши Свидетельства о рождении, Великая Княгиня очень огорчилась; в наших Свидетельствах о рождении Имя моего брата, Петр, было записано правильно, а вместо моего Имени, Иван, был записано имя Николай. Именами, записанными в наших Свидетельствах о рождении, Николай и Петр, нас называли до 1956 года. Потом нам несколько раз нам меняли имена, чтобы мы забыли наши собственные. Крестили нас в Православной церкви в г. Усть-Каменогорске, в Согре или в Мирном. Крестной Матерью у нас стала Великая Княгиня Мария Павловна: «Я им трижды Мать: Крестная Мать, Приемная Мать и Бабушка.». Нас Великая Княгиня называла Ангелочками, а себя сравнивала с Волчицей, принявшей на воспитание основателей Рима: Рема и Ромула. Иногда Великая Княгиня спрашивала нас: «Что? Тяжела Шапка Мономаха?..» Две особенности, которые очень хорошо я запомнил: когда Великая Княгиня что-то делала, она сильно прищуривалась; когда Великая Княгиня повязывала платок, всегда оставляла открытым одно ухо. Об этом я пишу не на основании общеизвестных воспоминаний и фотографий. Я это помню.
В квартире места было мало, поэтому Великая Княгиня каждый вечер уезжала ночевать в Усть-Каменогорск, в гостиницу. Когда Великая Княгиня возвращалась, то всегда рассказывала Агнете Петерсен, кому отправила очередное письмо или телеграмму. В Усть-Каменогорске Великая Княгиня покупала и привозила в квартиру необходимые одежду и мебель. Маленького Александра почему-то одевали как девочку. Помню, как Великая Княгиня и Агнете Петерсен уговаривали Александра: «Ты, ведь, такой хорошенький. Очень похож на девочку. Пусть все думают, что ты девочка. Так надо…». Зачем это было надо, не знаю. Анна еще до сих пор не знает о том, что девочка Аля, которую убил Иван, на самом деле - мальчик. Иван об этом Анне не сказал.
Пашка, когда приходил, всегда очень возмущался тем, что Великую Княгиню поселили в квартиру, не приспособленную для проживания: «Я поеду в Москву!.. Я дойду до министров!.. Я добьюсь…». Всерьез Пашку никто не воспринимал. Да, и сам о себе Пашка говорил: «У меня два класса церковноприходской школы…» Однажды Пашка говорил Великой Княгине Марии Павловне: «…Ничего не случится. Сейчас холодно…». Речь, вероятно, шла о гробах. Анна
Недели через две или три Великая Княгиня уезжала…. Никто не знал, куда она едет. Все собрались в комнате, провожали Великую Княгиню. На ней была новая черная фуфайка и тонкая белая пуховая шаль. В этой же шали она потом вернулась. Уезжала Великая Княгиня, по моему предположению, в Лениногорск (ныне г. Риддер). Возможно, Великая Княгиня уезжала в Москву для восстановления утраченных документов. Выше я писал, что в поезде у нас украли документы. Пашка, вероятно, знал, куда и за чем уезжала Великая Княгиня. Власти временно предоставили ей возможность спокойно жить и беспрепятственно передвигаться ей по всей территории СССР. Ждали кого-то еще….
Мы остались с Агнете Петерсен. Держались сильные морозы. В квартире было очень холодно. Большую часть времени мы находились в комнате с печью. Спать нас оставляли там же. Иногда приходила Клавдия Гавриловна, старшая сестра Ивана. Разговаривали. Речь в основном шла о золоте: «…У нее должно быть золотишко…». Анна их разговор останавливала: «Тихо. Поймет…» - и указывала на Агнете Петерсен. «Да, не поймет. Она никс ферштейн, не бельмень по-русски…» - и Иван обращался к ней: «Шпрехен зи дойч?». Агнете с радостью начинала говорить по-немецки, показывала на себя и говорила: «Дат, Датмарк, Дениш…» - «А, что такое Дат?» - «Страна такая, Дания…». Анна, однажды, сказала Ивану и Клавдии: «Взяли бы, да кокнули ее…». Все превратили в шутку. Вечером Иван тревожно спрашивал Анну: «Ты это серьезно?..». Потом сказал: «Надо поговорить с Ленькой… Надо сначала проверить…». Ночью Иван пришел откуда-то и возбужденно шептал: «Есть золото. Много золота. И, не только…». Через несколько дней Ленька принес тяжелый металлический предмет, похожий на рычаг: «Иван! Пойдет?..» - «Пойдет. Меньше крови будет…» - «Иван! Я знаю, где можно закопать. Мы на кладбище столбы выкапывали. Ямы большие…». Что было потом, помню плохо. Анны в квартире не было. Возможно, она лежала в больнице. Запомнились какие-то скандалы, злые лица каких-то людей… Утром Иван увел Агнете Петерсен и ее детей.
Иван увел Агнете Петерсен и сдал ее в милицию. Ее арестовали за незаконное нахождение на территории СССР без документов. Все документы у нас украли в поезде. По-русски Агнете Петерсен не говорила и не могла ничего объяснить. Детей Агнете Петерсен - Павла и Александра, увели в детскую комнату милиции. Хотели забрать нас, но бабка, мать Анны, нас не отдала, да и милиции тогда мы не нужны были – очень уж маленькие и неизвестно кто... После ареста Агнете Петерсен, Анна, Иван и родственники Ивана обворовали квартиру. Несомненно, спровоцировали обворовывание квартиры власти, чтобы потом можно было Анну и Ивана шантажировать этим воровством. Иван и Анна ушли куда то жить: «Мало ли кто обворовал пустую квартиру?..». Много ворованных вещей увезли из Аблакетки в Усть-Каменогорск к родственникам Ивана - Шелпаковым. Александр Шелпаков, племянник Ивана, забрал себе все фотопринадлежности и фотоаппараты Великой Княгини. Нас увезли туда же, к Шелпаковым. Через неделю Степан Шелпаков, муж Натальи, старшей сестры Ивана, стал возмущаться и требовать, чтобы Иван и Анна нас забирали. Клавдия, вторая сестра Ивана предупредила: «Возвращайтесь. В квартире никого нет и, наверно, не будет. Я там была. Она не приедет…. Возвращайтесь, а то потеряете квартиру». Снова привезли нас в квартиру поздно вечером, вероятно, в начале марта 1954 года.
Весной 1958 года я прочитал в настенном календаре: «18 Марта. День парижской коммуны». Я спросил у Анны, что такое день парижской коммуны? Она ответила: «В этот день я вас забрала к себе. Вы стали жить у меня» - «У кого забрала?» - «У тетеньки» - «У какой тетеньки?» - «Которая умерла…». Анна не ошиблась, когда назвал эту дату. В этот день в 1954 году, возможно, убили Агнете Петерсен и сбросили ее в яму около кладбища. Анна тогда, в 1958 году, еще думала, что Агнете Петерсен – это наша мать. В Свидетельствах о рождении, выданных нам Усть-Каменогорским ЗАГСом на основании справки, выписанной советскими пограничниками на границе КНР-СССР, мы числились Куликовскими. Потом мы пропали без вести. В 1958 году Иван собственноручно выписал нам Свидетельства о рождении на украденных незаполненных бланках с печатями Аблакетского поссовета. С этого времени мы стали Ослоповы. Была ли Анна в 1954 году женой Ивана – я не знаю. Анна в 1958 году даже не знала, как правильно пишется фамилия: Ослапов или Аслопов. Новые документы Ивану и Анне со штампами о том, что они муж и жена, выдали в середине 60-х годов в г. Ермак Павлодарской области. Ивану заменили год рождения с 1924-й на 1922-й. В каком году родилась Анна – я не знаю. Но не в 1925. Она моложе… Наша сводная сестра, Татьяна, которую «откуда-то притащила бабка (мать Анны)», дочерью Анны не была. Но она – или дочь Ивана, или дочь кого-то из родственников Ивана. Клавдия Гавриловна и Татьяна Гавриловна – сестры Ивана, не раз повторяли: «Нашей, Ослоповской породы…». Иван и Анна, в общем и целом, были людьми хорошими. Их подвело их невежество, на котором сыграли власти и правоохранители СССР.