Это не измена
Шрифт:
Вверх-вниз. Я держусь, вида не подаю никакого, а внутри нарастает возбуждение аж до боли, и когда я концом чувствую ее пухлые губы — все. Готов взорваться прямо на месте. Она опускает голову вниз — я закрываю глаза. Поднимает ее обратно к головке — закрываю еще и рот кулаком, чтобы не вырвалось случайно ничего. Мне хорошо. Она ведь знает, как мне нравится — я ее всему научил сам. Под себя. Алиса сама просила.
«Сожми его сильнее…» — только думаю, она сразу делает, и меня слегка передергивает.
Потом проходится языком по головке, я, как школьник,
Резко захлопываю крышку ноутбука и откатываюсь на кресле назад, с грохотом врезавшись в стену. Смотрю на нее. Алиса передо мной на коленях. Глаза горят чертовски притягательным огнем, по груди стекает тонкая бороздка от слюны. Сама улыбается, как шальная и проходится языком от основания члена, который через миг пропадает в ее глотке.
— Твою мать… — издаю хриплый стон и откидываю голову назад, запустив пальцы в волосы.
Сжимаю их сильнее, пару раз качнув голову, а потом отрываю ее от себя. Алиса дышит тяжело, но быстро двигает рукой и смотрит на меня. Я улыбаюсь.
— Ты понимаешь, что только что сорвала мне переговоры?
— Тебя что-то не устраивает?
Резко встаю и тяну ее за руку, а потом сажаю на стол, скинув все, что могло бы этому помешать. Я, как спятил, если честно. Вообще не помню, что там меня волновало до того момента, как она не разделась и не встала передо мной на колени.
— Знаешь, что меня бесит больше всего? — хрипло, сбито спрашиваю, глядя ей в глаза.
Снова держу ее за волосы и оттягиваю назад, чтобы она их не опустила, твою мать. Я хочу в них смотреть.
— Что? — тихо спрашивает — сама волнуется.
Ну нет, дорогая. Теперь ты подождешь. Вместо ответа я кладу руку ей на грудь и слегка ее сжимаю, оттягивая за напряженный сосок. Алиса тихо стонет, жмурится — нет!
— Не смей закрывать глаза! Смотри на меня.
И она смотрит. Пьяная, но не от алкоголя, от меня. И я от нее сейчас тоже. Приближаюсь, провожу носом по ее щеке, чтобы вдохнуть запах. От нее пахнет как от шоколада с малиной. Так вкусно. И она такая нежная, вся сладкая. Провожу языком по ее шее, ниже, добираюсь до груди. Если и есть на свете что-то идеальное, то это определенно она. Круглая, упругая, с острыми, розовыми сосками. Моя. Всасываю один, проведя языком по кругу, зажимаю его зубами, она издает стон и закидывает голову назад, но сразу возвращается ко мне, как я сказал. Хотя это только одна причина, куда более важная — ей нравится наблюдать за тем, как я ее ласкаю. Знаю, что нравится.
— Я ненавижу, когда ты притворяешься во время секса.
— Я никогда с тобой не притворяюсь, — выдыхает тут же, — Мне с тобой каждый раз хорошо.
— Но ты боишься об этом сказать. Скрываешь. Прячешься за свои условности, хотя тебе нравится все, что я делаю. Ты же считаешь, что это неправильно.
Говорю все это, а сам выпрямляюсь и подтягиваю ее за бедра ближе. Она уже готова, но когда я приставляю головку и размазываю ей влагу, останавливаюсь. Сейчас я войду в тебя, Алиса, но сначала я хочу услышать,
— Я не…
— Алиса, не ври. Скажи мне правду.
— Иногда, — шепчет она, тяжело вбирая воздух в грудь.
Очевидно, наверно, что притворяться глупо? Я ведь каждый раз чувствую, когда она готова и до какой грани я могу дойти. Никогда в жизни ее ни к чему не принуждал: если она скажет стоп, я остановлюсь. Даже сейчас остановлюсь, хотя меня и рвет, тянет, неймется.
— …Мне иногда страшно, что мне нравится, когда ты такой. Грубый. Кажется, что это…ох боже, Олег. Возьми меня, не мучай!
— Скажи мне правду, и перестану, — провожу по ее чувствительной точке мучительно медленно.
Себя истязаю, и ее истязаю. Мне же самому больно противиться, так до безумия хочу снова в нее, что все внутри сводит судорогой. Но нет. Я же принципиальный — стою до конца.
— Говори, Алиса.
— Мне стыдно, что я делаю с тобой в постеле, — выпаливает, как на духу, поднимает дрожащие веки, а потом откидывает голову назад и двигает бедра ближе, — Возьми меня наконец. Я так тебя хочу, что с ума сойду…
— Не сойдешь.
Резко наполняю ее до конца, и Алиса громко стонет, хватаясь за мои плечи.
— Я буду рядом, чтобы тебя удержать.
* * *
Алиса спит на диване, завернутая в мой пиджак, пока я заканчиваю все-таки переговоры. Мог бы отправить ее домой, конечно, но нет. Не хочу. Пусть тут будет. Рядом. И когда наконец я прощаюсь с поставщиком, откидываюсь на спинку кресла и смотрю на нее — улыбаюсь. Алиса мило подложила руку под голову, дышит спокойно, тихо — как маленькая лисичка. Моя лисичка. В груди такое странное тепло разливается…я ведь по ней скучал, на самом то деле. Мне ее не хватало. Мягкости ее, поддержки, улыбки наконец.
Так. Стоп. Нет. Олег, что ты несешь вообще?!
Тру лицо руками и откидываю голову на спинку кресла, слегка в нем покачиваясь. Это все из-за секса. Да. На мозг давит, эндорфинов херова туча. Не хочешь же ты всерьез сказать, что любишь ее? Нет же. Она тебя раздражает. Это по факту. Когда ее не было — тебе было лучше. Ты мог встречаться с Аленой…Черт. Алена. Твою мать. Она у меня верности, конечно, не просила — я сам так решил. Никакого секса с Алисой. А по итогу что?! Твою мать. Идиот.
Снова смотрю на жену, но уже без этой чувственной бредни. Это просто секс. Вот и все. На всех мужчин в какой-то момент секс вот так вот действует. При том у нас с Алисой, объективно, просто потрясающий секс, но это не любовь. Я люблю Алену. Точка.
Встаю, подхожу к Алисе, а потом бережно беру ее на руки и выхожу из кабинета. Нас провожает охранник, открывает мне дверь с улыбкой, а потом бросает в спину:
— Красивая вы пара, Олег Павлович, спокойной ночи!
Ну да. Конечно. Знал бы ты сколько за этой «красивой парой» правды скрыто: в процентном соотношении десять к девяносто, где последнее — это ложь. Остальное — правда, но лишь потому что вместе мы действительно неплохо смотримся.