Это не любовь
Шрифт:
С трудом преодолев потрясение, Анварес кивнул, мол, проходите. Про тираду по поводу опоздания забылось начисто.
Её присутствие странным образом нервировало настолько, что он избегал лишний раз смотреть в ту сторону, куда она уселась. Хорошо хоть додумалась пройти в конец аудитории, а не села под носом.
Впрочем, постепенно он увлёкся – так всегда бывало, когда он рассказывал интересную ему тему. Увлёкся и перестал её замечать. Лишь звонок вернул его на землю. Окинул взглядом аудиторию – студенты сидели, не шелохнувшись, внимали
Когда она проходила мимо, старательно не глядя на него, Анварес, неожиданно для самого себя, вдруг обратился к ней.
– Представьтесь, пожалуйста, и назовите группу.
Она приостановилась, слегка замешкалась, потом произнесла:
– Аксёнова Юля, двести пятая группа.
Сам не понял, зачем спросил сейчас её имя. Зачем оно ему вообще? Через два дня будет семинар – и так узнает. Ни у кого никогда на лекциях не спрашивал, запоминал всех по семинарам. Сейчас вырвалось как-то само. В принципе, ничего такого. Это вполне в порядке вещей. Но ни к селу ни к городу взыграла вдруг какая-то идиотская щепетильность, даже нет, не щепетильность, а мнительность – вдруг она решит, что спросил он именно её, её одну, из-за того случая в клубе? А это ведь не так! Или немного так?
Она выжидающе на него смотрела.
Анваресу вдруг сделалось душно. Но с ответом он, к счастью, нашёлся почти сразу, выдав спокойно и холодно, даже резковато:
– В следующий раз, госпожа Аксёнова, прошу являться без опозданий. В противном случае, я попросту попрошу вас выйти вон.
Она метнула в него злой взгляд исподлобья и вышла, не попрощавшись.
Он выдохнул. А чего она ожидала? Что та бесстыдная выходка в клубе даст ей право заявляться на пару, когда захочется? Тогда её ждёт глубокое разочарование.
Анварес отвёл ещё лекцию у второго потока, а эта Аксёнова никак не шла из головы.
Не в ней дело, говорил он себе. Не потому что она его зацепила или что-то там ещё. Цеплять-то, строго говоря, там и нечем. Обычная смазливая и глупая малолетка, шныряющая по клубам в поисках известно каких приключений. Такие по умолчанию не могут вызвать у него интереса. Просто сама ситуация из ряда вон. Неожиданность плюс нестандартность – вот в чём дело. Себя он убедил, но всё равно продолжал думать.
А в ней что-то изменилось, отметил он про себя. Причёска, потом сообразил. Волосы были вроде по пояс, ну а теперь… теперь просто караул, теперь – лохматое нечто. И ведь наверняка эта девица думает, что так красиво. Анваресу такие вот новомодные эпатажные веяния казались попросту вульгарными. Примитивный способ хоть как-то выделиться, если больше выделяться нечем.
На следующий день встретил её в столовой. Сразу с порога увидел у кассы чёрные косматые вихры.
– Здравствуйте, Александр Дмитриевич, – журчали отовсюду девичьи голоса. – Приятного аппетита!
А эта прошла
Детский сад! То кидается с поцелуями, то притворяется слепой. Впрочем, пусть. Это даже правильно – забыть тот случай, как нелепое недоразумение.
17
И всё же это недоразумение никак не забывалось, и это раздражало. Бесило даже.
К пятничному семинару какого-то чёрта готовился с особым тщанием: продумал вводную, скомпоновал все интересные факты, которые знал по теме, чтобы ничего не забыть, полвечера рылся в источниках – боялся допустить неточность.
А ведь обычно по полной выкладывался лишь на лекциях, а на семинарах, считал, студенты должны лезть из кожи вон, а он – всего лишь оценивать их старания.
Но тут сам для себя оправдал собственное рвение тем, что семинар – первый в году. Не беда, если он пройдёт в ином формате.
Проверять и оценивать он ещё успеет, а подстегнуть заинтересованность в своём предмете лишним не будет.
Семинар по зарубежной литературе у двести пятой группы стоял по расписанию первой парой.
В этот раз Анварес пришёл даже чуть пораньше, нарушив привычку впускать студентов в аудиторию непосредственно перед звонком.
Аксёнова на пару не явилась. Вот так просто не пришла и всё.
Да и плевать, говорил себе. Это же ей учиться, это же ей потом как-то сдавать его предмет надо будет. А ему-то что?
Но она не пришла, а его вдруг взяла непонятная досада и злость. И даже восторги её одногруппниц вызывали лёгкое раздражение.
– Александр Дмитриевич, – щебетали девушки, – вы так интересно рассказываете!
– Ваш предмет самый любимый!
Анварес отмалчивался, безучастно ожидая, пока все покинут аудиторию.
– Как всегда у тебя среди девочек фурор, – усмехнулась Лариса, стоя в дверях. – И как ты держишься? Столько соблазнов. А вот интересно, ты бы так же держался, не будь у нас внутреннего запрета вступать в отношения со студентами, или в самом деле тебе на них плевать?
– Перестань, – одёрнул он её.
С таким настроением не до шуток, тем более такого пошиба.
– Извини, – тотчас перестроилась Лариса. – Слушай, меня бывшая одногруппница пригласила посидеть в кафе. Она будет со своим мужем. А мне одной идти не хочется.
– Ну так не ходи, – пожал он плечами.
– Саш, мне бы хотелось, чтобы ты пошёл со мной. Они очень интересные люди. И потом, что ещё делать в субботу? Разве у тебя назавтра есть какие-то планы?
Первым порывом было отказаться. Но затем подумал – ведь действительно планов нет, а дурное настроение надо как-то исправлять.
– Хорошо, – кивнул.
– Вот и отлично.
18
Юлька готова была сквозь землю провалиться. Конечно же, он её сразу узнал и сразу вспомнил. Лицо у него так и вытянулось.