Шрифт:
Глава 1
Меня зовут Стив Хармас, я корреспондент нью-йоркской армейской газеты «Горн». С 1940 по 1945 гг. я вместе с моими коллегами жил в Лондоне в отеле «Савой» и оттуда рассказывал американским читателям о ходе войны в Европе. После того как с немцами было покончено, я решил, что уже достаточно настрадался от войны, и отправился в обратный путь в Америку, заранее радуясь тому, что вскоре вновь смогу увидеть бифштексы весом в килограмм.
Несколько месяцев спустя мне предложили написать серию статей о послевоенной Англии, но я не слишком обрадовался такому поручению. В то время в Англии было совсем плохо с виски. Но вместе с тем меня радовала перспектива вновь увидеться с моей приятельницей Неттой Скотт, жившей в Лондоне во время моего пребывания там. Не подумайте ничего особенного относительно наших взаимоотношений. Я не был влюблен в нее, но был весьма благодарен за те хорошие минуты, которые провел в ее компании. Что ни говори, но как
Когда я приехал в редакцию, я еще не решил окончательно, стоит ли мне ехать в Англию. И вот, сидя за столом, я случайно прочитал в спортивной рубрике, что одна из лошадей, участвовавшая в бегах, носит имя Нетта. Она должна была стартовать в одном из последних забегов и считалась аутсайдером. Шанс на выигрыш был весьма невелик, но я все же поставил на нее. Пятьсот долларов – приличные деньги, и я с бьющимся сердцем стал ожидать результатов забега. Вопреки всем прогнозам, моя лошадь пришла первой, и я тут же решил, что обязательно разделю с Неттой выигрыш в пять тысяч долларов. На следующий день, купив билет на самолет, я отправился в Англию.
В полете мои мысли вертелись только вокруг того, как я вложу в руки Нетты пять тысяч в хрустящих бумажках. Мое сердце при этом наполнялось радостью. Она всегда любила деньги и вечно жаловалась, что их ей не хватает. Но, несмотря на это, она никогда не позволяла мне тратить на нее большие суммы. «Да, это будет для нее знаменательный день, – говорил я себе, – когда я смогу оплатить все ее прихоти».
В первый раз я увидел Нетту в 1942 году в шикарной ночной коробке Брайтон Мейл в Майферре. Она работала там такси-герлз, и ее работа заключалась в том, чтобы заставлять типов, подобных мне, раскошеливаться на шампанское, стоившее здесь сумасшедшие деньги, а также платить за право танцевать с ней на площадке величиной с носовой платок. Клубом владел парень по имени Джек Бредли. Правда, я видел его всего один или два раза и нашел, что выглядит он неважно. Единственная женщина, работавшая в клубе и не боявшаяся его, как раз и была Нетта, но нужно отметить, что она не боялась мужчин вообще. Поговаривали о том, что все такси-герлз, пожелавшие работать в клубе, должны были обязательно провести ночь с Бредли. Похоже на то, что Бредли и Нетта провели ночь за чтением иллюстрированных журналов. Так считали все, хотя Нетта никогда особенно не распространялась на эту тему. Хорошо зная ее, я верил в правдивость легенды. Вероятно, клуб «Азур» давал Бредли весьма приличный доход. Его клиентура почти исключительно состояла из американских офицеров и журналистов, у которых постоянно водились деньги. Едва только увидев Нетту, я сразу выделил ее среди десятка других девушек, околачивавшихся в клубе. Там было немало красоток с умопомрачительными фигурами, но никого, кто мог бы конкурировать с Неттой, я не заметил. Красота ее была яркой и единственной в своем роде. Однако прошло немало времени, прежде чем Нетта подружилась со мной. Вначале она смотрела на меня как на обычного клиента, потом заподозрила, что я имею вполне конкретные цели. Но потом она поняла истинную причину моей симпатии к ней: я был один в чужой стране и очень нуждался в друге. У меня появилась привычка каждый день посещать «Азур». Примерно через месяц, когда она категорически запретила мне заказывать шампанское, я понял, что мои акции повышаются. Однажды вечером она предложила совершить в воскресенье прогулку в Ботанический сад, чтобы полюбоваться на редкие орхидеи. Именно с того момента я почувствовал, что попал в число ее друзей. В конце концов я и Нетта стали неразлучны. Я заезжал за ней на Кромвель-роад, где она жила в маленькой квартирке, и на машине отвозил в клуб. Иногда мы вместе ужинали в ресторане, иногда она приходила ко мне в «Савой», и мы обедали в большом зале отеля. Она была очень приятной собеседницей и, в зависимости от моего настроения, либо охотно шутила, либо вела серьезные разговоры. Благодаря Нетте мое пребывание в Лондоне стало куда более приятным, чем прежде. У нас вошло в привычку один или два раза в месяц спать вместе, но, как и все другое, что мы делали, это не было самоцелью и не слишком много значило для нас обоих. Мы не были влюблены друг в друга. Нетта никогда не расспрашивала меня о моей родине, о семье и планах на послевоенное время. Она никогда не высказывала желания сопровождать меня в США. Я, напротив, всячески пытался выяснить ее намерения, но она отказывалась говорить на подобные темы. Все, что мне дозволялось, – видеть в ней приятную собеседницу, и я был весьма этим доволен.
Наша дружба продолжалась два года. Потом я получил приказ отбыть с воинскими частями на материк. Я знал, что расстаюсь с ней в лучшем случае на год, а в худшем – навсегда. Она тоже не сомневалась в этом, но мы распрощались с ней так просто, как будто должны были встретиться завтра.
– До свидания, Стив, – сказала она, когда я предпринял попытку войти в ее квартиру. – Нет, не входи! Будет лучше, если мы здесь и расстанемся. Не люблю долгих прощаний. Бог даст, я вскоре вновь увижу тебя.
– Ну, конечно, можешь быть уверена –
Мы поцеловались, как обычно, без чрезмерной страсти. Она поднялась на несколько ступенек и, не обернувшись, закрыла за собой дверь.
Я намеревался послать ей весточку, но так и не собрался. Наша жизнь во Франции в первые месяцы была столь беспокойной, что я не имел времени написать лишнюю пару слов, а потом я просто забыл о Нетте и не вспоминал о ней до тех пор, пока не вернулся в Америку. Здесь я вновь начал думать о Нетте. Прошло уже два года с тех пор, как мы виделись в последний раз, но каждая черточка ее лица, каждый изгиб тела представлялись мне так четко, как будто я расстался с ней только вчера. Я пытался изгнать воспоминания о Нетте из моей памяти: встречался с другими женщинами, отвлекался чем только мог, но ничего не получалось. Вот почему, случайно увидев лошадь с таким именем, я поставил на нее, а когда выиграл, решил, что это судьба.
Я приехал в Лондон августовским вечером. Жара стояла совершенно непереносимая. В «Савое», где мне удалось занять мой прежний номер, я перекинулся несколькими словами с управляющим, проявившим искреннюю радость при виде меня. Я поднялся в свои апартаменты, окна которых выходили на Темзу. Пропустив после прохладного душа пару стаканчиков виски, я спустился к кассиру и попросил его отсчитать мне пятьсот билетов по одному фунту стерлингов. Просьба эта несколько удивила кассира, но я был слишком известен в этом отеле, чтобы мои прихоти могли проигнорировать. После нескольких минут ожидания мне выдали деньги так же просто, словно это были билеты на автобус. Была половина седьмого вечера, и я знал, что в это время Нетта еще дома. Она всегда начинала готовиться к работе с семи вечера, а ее туалет требовал не менее часа. Ожидая такси в обществе респектабельных денди, я спросил портье, существует ли еще клуб «Азур». Он утвердительно кивнул, но пояснил, что в настоящее время клуб пользуется плохой репутацией, так как вскоре после моего отъезда там установили два стола рулетки, и это сразу создало нездоровую атмосферу. Полиция за последние полгода произвела пару налетов, но повода закрыть клуб у полицейских пока нет. Джек Бредли достаточно хитрый и изворотливый делец.
Наконец подъехало мое такси, и в семь часов десять минут я оказался перед домом Нетты. Покинув машину, я отступил на несколько шагов назад, чтобы взглянуть на окна ее квартиры. Это был большой грязный дом с унылыми, застиранными занавесками на окнах. Квартира Нетты выделялась веселыми оранжевыми шторами, так хорошо знакомыми мне. Я подумал, что, войдя к своей бывшей подруге, могу столкнуться нос к носу с ее новым любовником, но все же решил рискнуть. Открыв входную дверь, я поднялся на третий этаж по ступенькам, покрытым плисовым ковром, и прошел мимо двух квартир, обитателей которых никогда не видел. Я был немного взволнован и остановился на мгновение перед дверью, прежде чем позвонить. Ничего, кажется, не изменилось, карточка с ее фамилией находилась на привычном месте в медном прямоугольнике. На двери была заметна диагональная полоса, проведенная ключом: это сделал я, когда был немного навеселе. Я дернул за ручку звонка, подождал немного и, не услышав в квартире никаких звуков, позвонил вторично. Тот же результат. Решив, что Нетта находится в ванной комнате, я через несколько минут позвонил снова.
– Там никого нет, – произнес голос позади меня.
Я резко повернулся. На пороге своей квартиры стоял крупный, плотный, хорошо сложенный, но все же не отличавшийся развитой мускулатурой мужчина.
– Салют, парень! Один из ее друзей, а? – Он тихонько посмеивался. На нем был надет желто-черный халат, застегнутый до самого горла, и пижамные брюки цвета электрик. Домашние туфли имели ярко-красный цвет. Это была действительно необычная картина. Я повернулся к нему спиной и снова сосредоточил внимание на двери квартиры Нетты. Мужчина засмеялся громче. Это была большая наглость с его стороны, и я почувствовал, что начинаю терять самообладание.
– Занимайтесь своими делами, – все еще миролюбиво сказал я.
– Но там действительно никого нет, малыш, – повторил он, потом добавил вполголоса: – Она умерла.
Я перестал тянуть за шнурок, повернулся и глупо уставился на него. Он сдвинул брови, тихонько покачал головой и спросил:
– А вы разве не слышали? – При этом он улыбнулся так, словно сказал нечто забавное.
– Умерла… – механически повторил я, отходя от двери.
– Ну да, это действительно так, мой дорогой, – сказал он, опираясь о притолоку двери и внимательно глядя на меня. – Она умерла вчера. Если вы принюхаетесь, то еще можете почувствовать запах газа. – Он взялся рукой за горло и сделал шаг внутрь квартиры. – Из-за этого я провел вчера ужасный день!
Я сделал несколько шагов вперед и остановился напротив него. Он был на два-три сантиметра выше меня и немного шире в плечах, но я был уверен, что в его жилах не было и капли настоящей крови.
– Спокойнее, надутый пузырь, и без истерик. Что это за газ, о котором вы только что упомянули? Можете рассказать мне?
– Войдите ко мне, малыш, – ласково проговорил он. – И я расскажу все.
Я вошел за ним в комнату, наполненную всевозможными запахами и заставленную пыльной мебелью.