Это (не) твой ребенок
Шрифт:
— Малыш, что с тобой? Ты для меня всё. Я тебя обожаю.
— У тебя никого нет?
— Ты о чем?
— Ну… у тебя есть другая женщина?
— Маринка, с чего ты взяла? Успокойся, нет у меня никого, кроме тебя и нашего малыша, — он нежно погладил ее по животу.
Она расплакалась, прильнула к его груди и впитывала его запах, такой родной и знакомый.
Обеспокоенный поведением жены, Павел отложил все дела и вместе с ней поехал домой. По дороге, припарковав машину у обочины,
— Маняша, — она вскинула на него глаза. Он так давно не называл ее так. — Я не случайно назвал тебя детским именем. Ты сейчас похожа на маленькую девочку, терзаемую какими-то ужасными мыслями. Что с тобой происходит последнее время?
— Ничего, Паша. Просто я очень люблю тебя. Мне страшно потерять твою любовь… Я такая некрасивая.
— Глупышка моя, я не знаю женщин прекраснее и милее тебя. Ты и представить себе не можешь, насколько дорога мне.
— Даже вот такая? — взгляд на живот.
Павел прижался ухом к ее животу:
— Я хочу его услышать, почувствовать.
Момент был трогательный. У Маринки появилась несмелая, но счастливая улыбка. И, словно чувствуя торжественность ситуации, крохотный комочек внутри ее заворочался, подавая знак: я здесь, я с Вами.
— Господи, как я счастлив! — шептал Павел. — Сколько еще осталось?
Марина поняла его вопрос:
— Меньше четырех месяцев, — в голосе радость, гордость и все возрастающая уверенность в искренности его чувств и слов. В его любви.
Нежность, переполняющая Павла, была искренняя. Так вести себя мог только мужчина, любовь которого была безгранична. Марина затихла в его объятиях, успокоилась и еле слышно произнесла:
— А почему ты остановился?
— Не мог дотерпеть до дома. Очень хотел обнять тебя… вас!
— Признайся, ты не стесняешься меня… вот такой, — вспомнились обидные слова Катерины, брошенные с презрением, — распухшей.
— Если ты не прекратишь подобные разговоры, я на руках вынесу тебя из машины и буду орать во весь голос, что ты самая прекрасная. — Павел шутя приоткрыл дверцу.
Марина и впрямь испугалась:
— С тебя станется! Прекрати.
— А знаешь, мне что-то совсем не хочется домой. Давай поужинаем в этом милом ресторанчике.
— Так ты не случайно остановился здесь? — в голосе разочарование.
— Абсолютно случайно, и ты уже знаешь причину. Но почему бы не воспользоваться случаем, — глаза улыбались и светились обожанием. — К тому же, как я понимаю, примчавшись ко мне, ты не приготовила ужин? В наказание будешь кушать все, что пожелаю я. Согласна?
— Конечно! Мы ведь так давно нигде не были. Но… я одета не для ресторана.
— Не могу подобрать других слов: «Во всех ты, душенька, нарядах хороша»! — Павел вышел из машины, открыл дверцу с Марининой стороны и, галантно подав жене руку, помог ей выйти.
Надо было видеть, с какой гордостью Красницкий вел свою молодую располневшую жену в ресторан. Она зарделась от восхищенных взглядов случайных прохожих.
— Он любит меня! А те звонки — это ошибка. В следующий раз обязательно спрошу, куда и кому звонит эта женщина. Объясню, что она неправильно набирает номер.
Глава 20
Борис пребывал в глубокой задумчивости. Тревожные мысли настолько поглотили его, что он даже не заметил, как в кабинет вошел Павел.
— Але, гараж!
Борис вскинул глаза на друга.
— Что с тобой происходит, дружище, — веселое настроение Красницкого подчеркивало упаднический дух, овладевший Борисом.
— Да так, задумался, — разговаривать не хотелось.
— Тебя последнее время не узнать. Что-то случилось дома?
— Нет, что ты. Все в порядке.
— А то я не знаю тебя, когда все в порядке. Рассказывай, какой печаль твою душу ковиряет! — все еще шутил друг, коверкая слова.
Егоров отвернулся. Продолжать беседу не было желания, особенно в таком тоне.
— Мне кажется, ты стал сторониться меня. Да и о сестре не вспоминаешь. Обиделся на нас?
— Нет. Что ты. Просто нет настроения.
— А не рвануть ли нам пообедать? Заодно и настроение подправим.
Борису было не до объяснений с другом. Но знал, что тот не отстанет, поэтому согласился.
— Ну выкладывай. Что стряслось. Катерина?
Борис кивнул.
— Боря, я ведь все равно докопаюсь. Что у вас происходит?
— Она изменилась, — наконец не выдержал Егоров, — и, глядя на друга-счастливчика, неожиданно для себя признался: — Понимаешь, она меня обманывает.
— В смысле? Изменяет?!
— Вряд ли…
— Что ж тогда?
— Я случайно обнаружил тест… с двумя полосками, — говорить было трудно.
— Так это же прекрасно! Радоваться надо. Я вот счастлив, что у нас будет ребенок. А ты что же?
— В том-то и дело, что радоваться нечему. Катя молчит. Несколько раз начинал разговор о том, что пора бы, ну сам понимаешь… Так она отмахивается, говорит, что, по всей видимости, пока не получается забеременеть.
Борис замолчал, глядя куда-то мимо Павла. Молчание затягивалось. Красницкий пытался осмыслить происходящее.
— А если это не ее тест? Ты не допускаешь?
— Не смеши меня. У нас в туалете, и чужой тест, — Борис отвернулся, глаза предательски заблестели. После некоторого молчания добавил: — А Маняша ничего тебе не рассказывала? Может быть, они по-женски обсуждали это?