Это не я!
Шрифт:
Вот там, когда Дашин папахен с меня всю шкуру ободрал, выясняя, кто я есть такой и откуда пошёл кривыми ножками по не менее кривой дорожке, я его утихомирил, вручив ему полный легендарный бокал пива в деревянной подставке для извозчиков, а сам в изнеможении откинулся на жёсткую скамью и взглянул на нашего хозяина, начальника этого самого музея. Мужик, художественно задрапированный в простыню с небрежно смазанным чёрным овальным штампом внизу, спокойно потягивал себе именно русский имперский стаут, ласково глядючи на меня. Разговорились, и ему, как-то особо не задумываясь и не опасаясь, выдал своё затаённое желание найти здесь жезл, который собираюсь подарить своей невесте, чтобы она, значица, им пыль из ковров выбивала. Ага.
— Легко, — сказал отпотевший, но вновь покрывшийся свежими пивными каплями военно-морской директор. — Я давеча в фонды оттащил факел, с которым наши моржи бежали накануне какой-то Олимпиады. Красивая, но бестолковая штука. Муляж. Нам потом настоящий факел прислали. Он на стенде и расположен. А этот можешь взять, если тебе подойдёт. Все-таки ты вон сколько фирменных пивных бокалов нам притащил. Забавная всё же штука! А этот "Квак" почём у вас?
Услышав, что "Квак" идёт по две пятьсот за упаковку из четырёх бутылочек по 0,33 литра и одного фирменного бокала на деревянной подставке, директор хрюкнул в означенную кружку и замахал свободной рукой. Как дирижёр сводного военного оркестра на параде. Я тут же мощно огрел его по спине.
— Спасыбо… — голосом Папанова из фильма "Бриллиантовая рука" сказал директор и откашлялся. — Дорогой подарок, от всей души. Но тихоокеанцы не привыкли за чужой спиной прятаться! Если понравится факел — то бери! На благое дело пойдёт!
— О чём это вы договариваетесь, а, Толя? — поинтересовался вышедший из парилки красный как гурон Дашин папаня.
— Это мы о своём, о девичьем! — отмахнулся директор с широкой русской душой. — Ты лучше расскажи нам, Серёга, как ты супостата в ночи заломал. Весь флот шумит, но никто точно не знает!
— Да, — махнул рукой тесть и налил себе новый бокал в деревянной подставке. — Ничего там особого не было. Эти мудаки-американеры заявили в своих СМИ, дескать, они научат русских международные законы уважать. Этот эсминец, USS "McCampbell", решил, значит, бросить нам перчатку и отстоять права, свободы и законное использование американцами открытого моря. Придумали, придурки, целую операцию "Свободное море" и пригрозили, что запросто войдут в залив Пети Великого, представляешь? Как к себе на кухню. Ну, нас и послали нос ему подтереть и штаны на лямках поправить. Но ночью, скажу тебе честно, было несколько неприятных минут. Я, признаться, даже пожалел, что не скомандовал экипажу надеть чистое бельё, как наши прадеды надевали, перед смертным боем… Он, сволочь прёт и прёт. Я и так, и сяк — ни в какую! Потом плюнул на всё, — тяжело посмотрел на нас Сергей Павлович, — и скомандовал резать ему курс. На метры до навала не дошло. Вот так-то… А вообще, этот "Мак Кемпбелл" ближе шестидесяти с небольшим миль к нашим территориальным водам и не подошёл. А сейчас он сдриснул аж на юг Японского моря и теперь там демонстрирует всему миру свою "Смелость и отвагу", на скорости уходя от наших границ. И правильно, неча тут чугунёвыми яйцами трясти и металлическую пыль пускать. У американов это завсегда плохо получалось. Ну, ещё один заход в горячий цех и будем завершать? Так, что ли, Толя? Нас с зятем дома женщины ждут. Давай ещё по пивку и "Полундра-а! На амбразуры"!
Глава 9.
Там, на суаре у владельцев основных активов и крупнейших держателей акций семейного траста — мадам и месье Крашенинниковых, после недолгих переговоров, прошедших в атмосфере искреннего взаимопонимания и согласия, мне, в торжественной обстановке, были переданы: рука (одна шт., правая), сердце (одна шт., расположено под левой грудью, правая тоже досталась мне), три остальные конечности, входящие в полный комплект (верхние и нижние), голова, филейная пятая точка и остальной суповой набор, в сборке представляющий собой Дарью Сергеевну, в девичестве мадмуазель Крашенинникову. Незаметно пересчитав итоговое количество конечностей и пальцев на них у предмета дарения, я сдержанно поблагодарил будущих тёщу и тестя и жестом полноправного бенефициарного владельца подгрёб невесту себе под левую руку, с некоторой тоской вспоминая строки воздушного почтальона А. М. Ж-Б. Р. де Сент-Экзюпери об ответственности за тех, которых мы и так бесплатно кормим. Всё коварство женской части этой семейки я ещё себе не представлял. А зря! Громадьё их планов пока айсбергом укрывалось в тёмных водах ночного пути моего "Титаника". Но об этом я узнаю немного позже.
С затаённой, мечтательной улыбкой тёща сказала мне, что с сегодняшнего вечера и на всё время моего визита на Дальний Восток меня переводят в новую будку: маленький, милый коттеджик для новобрачных под названием "Пряничный домик", расположенный около Верхней станции фуникулёра на сопке Орлиной. Туда меня отвезёт на личном "Toyota Land Cruiser Prado" лично каперанг С.П. Крашенинников. Так-то он командует эсминцем, но по земле ездить предпочитает на крейсере. Я молча пожал плечами, мол, — надо, так надо, — и отбыл в гостиницу собирать свои бебехи для рокировки на сопку Орлиная. Потом тесть заселил меня в эту общагу для людей, утративших личную свободу и остатки мозгов. Слава богу — розовых гардин с кружавчиками понизу и бантиков на банных халатах и пушистых шлёпанцах там не было. Стиснув зубы, и с тоской вспоминая свою Башню, я начал было рассовывать по полкам шкафа трусы и носки, как вдруг дверной звонок громогласно врезал по моим мозгам малиновым ударом колокола громкого боя. Тревога! Кто это ещё припёрся, на ночь-то глядя? Пошел открывать. На пороге, застенчиво потупившись, стояла сама Повелительница душ. Душа у меня ёкнула и быстро спикировала прямо в селезёнку. Причёска у Дарьи Сергеевны была что-то с чем-то: вся грива волос была свалена на правую сторону, а за левым ухом у конфузливой невесты нахально торчала кремовая роза из моего давешнего букета для тёщи. Сама девица полыхала щеками цвета королевского алого пиона.
— Спальня тут где? — деловито спросила она, стараясь не встречаться со мной глазами.
— Э-э-э, там вроде… — проблеял я.
— Минут десять не заходи, — потребовала шаманка строгим голосом.
Наверное, обряд творить будет. Изгнание клопов или призвание местного домового. А я срочно загляну к баннику… Тьфу ты! К ваннику, конечно! И я быстро метнулся в душевую.
Когда я зашёл в спальню, пришлось признать, что сцена выстроена по всем законам тов. Станиславского и Немировича-Данченко. Свет был притушен, горели только несколько бра, и то на них были накинуты красные шелковые салфетки. На заднем плане, в полумраке, призывно и развратно манила молодых, неопытных мотыльков мужского пола, небрежно разворошённая огромная кровать, способная вместить отделение солдат, не меньше! Да ещё с десятком первокурсниц ДВФУ. Перед матовой вишнёвой спинкой новобрачной кровати спиной ко мне, вытянувшись в струнку как по команде "Смирно! Ещё смирнее!", стояла Дарья Сергеевна, по гимнастически развернув плечи и молодецки оттопырив в мою сторону свою попку. Как звезда стриптиза из кабака пятизвёздочного отеля. На ней были любимые "боксёрки" белого шёлка, да ещё и с надписью! Даже в слабом освещении спальни ясно читалось: "Я тебе страшно отомщу"! Я содрогнулся. Даша медленно повернулась ко мне голой, вызывающе торчащей грудью. И тут я совсем поплыл. На трусах был кратко изложен мой приговор: "Я выйду за тебя замуж"! Совсем уж жутью повеяло от взятого в сердечко, нарисованное яркой губной помадой, пупка скромной и милой девушки. Под острым углом сердечка было написано совсем уж для безмозглых дубарей: "Целовать здесь"! Мне сказать было просто нечего! Только в уме блохой скакнула одна мысль: "То ли тёща так умна, то ли невеста так напориста"… Такое кощунство с наглым давлением на мою хрупкую, ещё по-юношески неустоявшуюся личность я перенести не смог, и её трусы белой чайкой со сломанным крылом мигом улетели в самый тёмный угол. Даже крякнуть не успели. А я понял, почему про супругов говорят, что они две половинки одного целого. Но с четырьмя ногами…
***
Надо ли говорить, что подъём в шесть утра мы с женой проспали. Да и обед, если честно признаться, тоже… Наконец, мне удалось растолкать новобрачную. Я покрутился у неё перед глазами, ненавязчиво демонстрируя надпись на своих трусах, которую выцарапывал всё утро простой шариковой ручкой: "Бонус внутри"! Даша сквозь сон рассмеялась и попыталась цапнуть означенный подарок рукой. Но я это дело строго пресёк поцелуем в рекомендованное напрочь стёршейся надписью место. Я его примерно запомнил. Наощупь.
— Пора вставать, шаманка! И это… я бы тебе порекомендовал сменить надпись на трусах…
— На какую? — перебив меня, чуточку зевнула девушка моей мечты.
— Я в Интернете видел чудный лозунг, прямо для тебя придуман: "Не будите во мне стерву, она, бедная, и так не высыпается"!
— Вот гад! — попыталась пробить меня жёстким кулачком Даша. Но я мужественно принял звонкий удар на могутное плечико. И снова наказал агрессора поцелуем. Как-то незаметно объятия перешли в партер, потом мне провели захват, удушающий приём и бросок на лопатки, а через какое-то время я замолотил по простыне, требуя пощады.
— То-то же, слабак! — гордо проклекотала моя орлица с Орлиной сопки и увеялась в душ. А я раскинулся в огромной кровати по диагонали и попытался подумать, а что же нам теперь делать? Главный вопрос я решил — девушку мне отдали в полную и неотчуждаемую собственность. Теперь как бы нерешённым вопросом остаётся один — набрать новое поголовье духов для Даши и зарядить её жезл. Кстати, нужно смотаться в Музей, посмотреть там, что же мне удалось выпросить? Так я и сделал, когда смог выпроводить эту вполне взрослую тётку, мою супружницу, неожиданно впавшую в детство, из этого кукольного домика для потрахушек на природе.