Это они, Господи…
Шрифт:
Нехорошая догадка мелькнула у меня, и чтобы проверить ее, я решил посмотреть, есть ли в справочнике имена других писателей и редакторов патриотических изданий. Например, Михаил Алексеев. Тоже известнейший писатель, фронтовик, Герой, лауреат, депутат Верховного Совета, автор романов об Отечественной войне и русской деревне, которые почти все были экранизированы, многолетний редактор журнала «Москва», тираж которого достигал 760 тысяч.
И вот листаю… Абашидзе, государственный деятель Аджарии… Абдрашитов, кинорежиссер… Абдулов, актер… Абишев, казахский государственный деятель… Абуладзе, грузинский кинорежиссер… Авен, бывший министр внешних экономических связей… Аганбегян, экономист… Агафангел, митрополит… Адамович, белорусский писатель… Айтматов, киргизский писатель… Алексий Второй… Нет Михаила Алексеева!.. И вы только подумайте: книга издана в столице России на русском языке, издатели бьют себя в грудь: «Мы — русские!», но вот —
Нет в справочнике редакторов и других патриотических газет и журналов — ни Александра Ильина («Правда»), ни Александра Проханова («День», «Завтра»), ни Станислава Куняева («Наш современник»)…. Почему-то исключение сделали только для редактора «Советской России» Валентина Чикина. Вот так «небывалая полнота», «огромное фактическое богатство», «широкий спектр»…
Но может быть, составители справочника именно так и планировали — дать двух-трех редакторов, допустим, лишь тех, кто еще и депутат Госдумы, как Чикин? О, нет! Все любимцы режима, так славно вписавшиеся в него, тут в полном сборе, словно тридцать три богатыря во главе с Яковлевым, как с дядькой Черномором, посадившим их почти всех в редакторские кресла: Игорь Голембиовский («Известия»), Павел Гусев («Московский комсомолец»), Егор Яковлев («Общая газета»), Владислав Фронин («Комсомольская правда»), Альберт Беляев («Культура»), Лен Карпинский («Московские новости»), Виталий Третьяков («Независимая газета») и пр. и пр. Среди последних еще и Евгений Киселев с Татьяной Митковой, ибо они даже превосходят иных редакторов по возможности приготовления и использования лапши не по прямому ее назначению.
Вот такая скособоченная картина реальности. И это при том, что все редакторы патриотических изданий, как уже сказано, еще и широко известные писатели, они и без редакторских постов имеют немалый вес в обществе. А эти? Ведь именно такие, о ком поэт сказал: «морковный кофе».. Ну кто знал бы Голембиовского без редакторского кресла! Выдерните его, и что от антропоса останется? Его сделали в «Известиях» главным в том же примечательном августе 1991 года. А ранее под эгидой Шеварднадзе, тогда главного комсомольца Грузии, он занимался коммунистическим воспитанием грузинской молодежи в газете «Молодой сталинец». За выдающиеся успехи в этом деле ещё раньше, чем самого Шеварднадзе, его взяли в Москву, в ЦК комсомола, разумеется, в Отдел пропаганды и агитации, оттуда, видимо, по причине уже далеко не комсомольского возраста — в «Известия», где через несколько лет в результате беспощадной борьбы он уселся в кресло главного редактора. И что без «Известий» стал бы теперь Голембиовский делать? Издавать газету «Молодой троцкист»? Или идти в пресс-секретари к Шеварднадзе? Или — на завалинку?
А полюбуйтесь на Гусева. Куда ему в случае чего податься? Ведь Краснопресненского райкома комсомола, где он в должности первого секретаря, может, резвее Голембиовского трудился на ниве коммунистического воспитания молодежи, теперь нет. ЦК Комсомола, где в том же Отделе пропаганды и агитации он грудью защищал идеалы коммунизма, тоже нет. Движение «Наш дом — Россия», где той же грудью пёр против коммунизма, в предсмертных судорогах откидывает копыта. Право, остается, разве что пойти бухгалтером, кладовщиком или начальником ОТК в публичный дом, перед которым у «МК» большие заслуги в деле подготовки кадров.
О Егоре Яковлеве в справочнике сказано: «Автор более двадцати книг». Следовало бы уточнить: девятнадцать из них — о Ленине. О его величии, мудрости, прозорливости и, разумеется, человечности, а также — о его презрении к оборотням всех мастей. Недаром Яковлев был сценаристом бесконечного телесериала «Ленин. Страницы жизни». Возможно, что как раз за установление абсолютного рекорда по ловкости и быстроте перебежки из стана аллилуйщиков Ленина в стан ельцинистов Яковлев получил премию «Лучший журналист Европы» и медаль папы римского Иоанна Павла Второго. Так вот, если оставить Яковлеву все его премии и медали, а к двадцати аллилуйным книгам добавить еще двадцать гипотетических книг проклятий советской власти, но отнять редакторское кресло, то мы увидим, как мыльный пузырь лопнет и на другой день люди будут спрашивать друг друга: «Вроде был какой-то пузырь. Где он?»…
Что касается Беляева, Коротича и Карпинского, то их судьбы убедительно подтверждают правильность нашей мысли о том, что все эти деятели, попавшие в справочник, без своих редакторских кресел — ничто! Нуль без палочки. В самом деле, вот Альберт Беляев. Жизнь начал, как полагается: работал слесарем, токарем, даже штурманом Мурманского пароходства. А потом ступил на комсомольско-партийную стезю, окончил Академию общественных наук при ЦК, стал доктором филологии и дошел до зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС. Само по себе это не беда, но он сидел там дверь в дверь с интеллектуальным
Но перейдем к Виталию Коротичу. Для него составители справочника сделали исключение. Ко времени выхода книги Коротич два года пребывал в самом дальнем зарубежье: уже к 1991 году выполнив задачу, возложенную на него Яковлевым в «Огоньке», он сиганул в США, где сумел прилепиться в качестве, представьте себе, профессора русской литературы к университету в Бостоне. Казалось бы, отрезанный ломоть. Ан нет, ему отведена целая страница… В послужном списке Коротича больше всего поражает обилие у него наград и премий. Вы только вообразите: Государственная премия СССР за книгу «Лицо ненависти» (Чье лицо? Америки, разумеется). Далее: премия Всесоюзного Ленинского комсомола, премия украинского республиканского комсомола, премии им. Шевченко, им. Островского, им. Алексея Толстого, им. Бориса Полевого, им. Фучика… Это ж каким надо быть сноровистым да ухватистым, чтобы всюду поспеть и хапнуть!.. А ведь еще и куча других наград, орденов, включая орден Октябрьской революции и какую-то статуэтку «Золотого дюка». Но не меньше, чем наград, премий, было у Коротича постов, должностей, званий. Оказывается, например, он еще и числился вице-президентом международного движения «Деятели искусства — за ядерное разоружение», и председателем комиссии по литературному наследию Корнея Чуковского (ну, с какого боку?), и сопредседателем ассоциации писателей «Апрель». К тому же был депутатом Верховного Совета и Украины, и СССР, и уж, конечно, членом КПСС чуть не с пионерских лет. Как тут не повторить вслед за великим Гоголем и невеликим Бенедиктом Сарновым: «И подивился Тарас бойкости жидовской натуры…» Коротич — это полное, исчерпывающее олицетворение всей «перестройки» и «демократии». И вот что же стало теперь с мультилауреатом, суперорденоносцем и поликресло-сидельцем? Как видно, Америке он осточертел, и пришлось возвращаться в Киев. Там сейчас работает в газете «Бульвар». Наконец-то человек нашел себя, но, увы, за это пришлось расплатиться умопомрачительной известностью.
Наконец, Лен Карпинский. Самый яркий и самый драматический случай. То ли просто не смог без должности жить, то ли сгорел на работе. Да и как не сгореть! Ведь столько лет крутился в самых высших и огнеопасных сферах: был секретарем Горьковского обкома комсомола, потом возглавлял журнал «Молодой коммунист», затем — секретарь ЦК комсомола по идеологии, культуре, печати, спорту и даже армии, дальше — заведующий Отделом пропаганды «Правды», там же — Отделом культуры и быта и т. д. Наконец, всё в том же августе 91-го недреманный Яковлев посадил его в кресло главного редактора «Московских новостей». Это был ударный батальон контрреволюции. По обилию постов и должностей с Карпинским можно сравнить в нашей истории, пожалуй, только Л. Д. Троцкого. Только вот своего персонального поезда не было.
Когда Карпинский как секретарь ЦК «курировал» множество вопросов от культуры до физкультуры, я как завотделом и член редколлегии «Молодой гвардии», можно сказать, был под его началом, он «курировал» и меня. Один эпизод «курирования», вероятно, потому, что это имело отзвук в печати, запомнился. Дело было в его цековском кабинете. Лен Вячеславович сидел в кресле и слегка покачивал ногой, закинутой на другую и обутой в модную тогда узконосую туфлю. Он был элегантен и проницателен, как Мефистофель.
— Вот вы, — говорил Мефистофель, постукивая изящным карандашиком по столу, — вы, работник молодежного журнала, интересуетесь ли песнями, что поют у нас и по радио и всюду? Нравится вам, например, песня «Все выше и выше»?
— Очень даже! — радостно ответствовал я. — Хотя там есть, пожалуй, парочка неудачных строк. Например: «творя невиданный полет». Или: «Наш каждый нерв решимостью одет». Но ведь такие промахи нередки в песнях, а их не замечают. Вот сейчас популярны песни Окуджавы. В одной из них есть такая строка: «Я в синий троллейбус сажусь на ходу…».