Это проклятое ремесло
Шрифт:
Несмотря на воду в евстахиевых трубах, я слышу треск поддающейся напору массивной двери. Потом топот, крики, свистки, приказы, опять свистки... Орава бросилась обыскивать здание. Стучали во все двери. Бедные жильцы не могут понять, что происходит. Общая суматоха...
Мне же в моем романтическом бассейне не по себе, честное слово! Какие-то маленькие насекомые щекочут меня повсюду. Надеюсь, здесь не занимаются разведением пиявок.
По правде говоря, как бы ни было трудно мое положение, оно не было нестерпимым. Неприятно только, когда вы погружаетесь в воду в одежде. Стоит хорошенько промокнуть, как холод уже не так ощущается. Слабость охватывает вас... Я так устал и был так изнурен всеми перипетиями, что этот вынужденный отдых, вместо того, чтобы меня доконать, подкрепил, как крепкая мятная!
Швейцарские полицейские очень методичные люди! Они обследовали дом научно и скрупулезно. Должно быть, они заглянули во все ящики комодов и выдавливали пасту из тюбиков, чтобы проверить, не спрятался ли я там.
Через полчаса я увидел их на крыше. Сквозь листья кувшинок видно было плохо, но я и не стремился видеть лучше, чтобы меня самого не обнаружили... Они ходили по крыше от трубы к трубе... Потом они собрались для большого совещания в подъезде... Должно быть, они решили, что я человек-невидимка. Они заметили лежащую во дворе дверь. Один тип, говоривший по-французски с небольшим забавным акцентом, объяснял, что, по-видимому, я преодолел стену, использовав дверь в качестве лестницы. Его версия была принята единогласно, и все побежали дальше.
А я ждал и не решался пошевелиться, так как все жители дома собрались у своих окон посмотреть за ходом дела. Между листьями я вижу фасад, усеянный множеством лиц. Жильцы, глядя из окон, переговариваются и обмениваются впечатлениями.
Я опасаюсь любопытных взглядов сверху, поскольку оттуда меня легче заметить. И не дай Бог, какой-нибудь шустряк с соколиным взглядом заорет, показывая на бассейн! Тогда ваш любимый Сан Антонио будет иметь тот еще видок, вылезая из своей вонючей ванной весь в тине!
К счастью, в центре бассейна стоит что-то вроде большого цинкового гриба. Тут был когда-то фонтан. Этот серый колпак скрывает меня...
Время течет, и мне кажется, что я превращаюсь в тритона. Я уже не чувствую конечностей... Мне уже наплевать на все, начиная с моей собственной персоны.
Время от времени моя голова соскальзывает с липкого края, и я наслаждаюсь добрым глотком зловонной воды. У воды тошнотворный запах гнили. Он напоминает мне миазмы нечистот или мерзкий аромат разлагающихся цветов на кладбищенских плитах. Да, именно запах мертвой зелени.
Я все жду... Если бы у меня были карты из непромокаемого материала, я мог бы поупражняться в раскладывании пасьянсов...
Я нахожусь здесь не меньше часа. Лица потихоньку исчезли из окон дома. Некоторые жильцы включили свои радиоприемники... Другие смеются... Детские крики, сигналы автомашин... Трогательная гармония! Какой гимн жизни! Собачье дерьмо!
А может, встать с этой тинистой постели, пока меня не стащили с нее багром? Только среди бела дня, насквозь промокшему, у меня не остается никаких шансов выбраться. Я не пройду и двух метров, как запоют все свистки в округе. Ночь еще так далеко! Становится невыносимо. Вонь бьет в голову... А если я упаду в обморок? Что тогда?
Такая смерть не достойна парня, который провел жизнь, как я. Ангел-хранитель принялся заговаривать мне зубы, а поскольку мой рот был в трех миллиметрах от жижи, я не смог посоветовать ему заткнуться.
— Сан Антонио, — забубнил он, — досчитай до десяти. Потом посмотри, нет ли кого у окна. Если никого не увидишь, выходи из воды. Пересечешь двор и поднимешься по лестнице. Заберись на самый верх. В любом доме есть чердак, в Швейцарии так же, как в других местах. Там ты спрячешься, разденешься догола, высушишь свою одежду...
Ангел-хранитель умолк, потому что чья-то тень надвинулась на бассейн.
2
Я оторопел, потому что не слышал шагов и ничего не видел... Кто-то подошел к бассейну на цыпочках по оси цинкового гриба. Эти действия явно рассчитаны на то, чтобы застать меня врасплох!
Неизвестный сел на барьер. Рука взялась за стебель кувшинки, которая закрывала мне лицо, и наши глаза встретились. Это была женщина.
Я искал в ее глазах выражение чувств. Враждебны они или испуганы? Мне надо было это знать. Я верил, что в них нет ничего подобного. Они казались серьезными, спокойными. Голубыми. Не красива, нет... Но и не безобразна! Интересная, вот! Это такая редкость, интересные женские лица! Их так мало!
Она что-то сказала. Я не расслышал, потому что говорила она тихо, а у меня уши были полны воды.
— ...думала, что вы умерли, — закончила она.
Она поняла, что я не расслышал начала фразы и терпеливо повторила:
— Вот уже целый час я наблюдаю за вами из окна... Я заметила в воде вашу ногу... Через театральный бинокль я разглядела ваше лицо... Я никому ничего не сказала... Когда они ушли, я думала, что вы тоже выйдете... Я действительно решила, что вы погибли!
На меня нашло странное наваждение, мои маленькие читательницы. Это можно объяснить моим депрессивным состоянием, состоянием загнанного в угол мужчины: жалость женщины вывернула мне душу, точь-в-точь, как хозяйка, вымыв пол, выкручивает тряпку. Хотелось реветь, что вовсе не способствовало моему просыханию.
Она прочитала тоску в моих глазах, также, как я сострадание в ее.
— Вы не можете больше оставаться здесь! Вы умрете!
Я пробормотал:
— Я знаком с ней... со смертью...
— Вылезайте!
Положение было смешным. Я превратился в карпа, беседующего с меланхоличной молодой женщиной, сидящей на краю аквариума. Мои коллеги дорого бы заплатили за это зрелище. Во Франции смех ранит вернее, чем большой калибр, сделанный на оружейных заводах.
Молодая женщина, между тем, вовсе не думала смеяться. Напротив, мой случай взволновал ее, а мой вид водяного не казался ей смешным.
— Если я выйду, — ответил я ей, — меня сразу увидят... Это просто чудо, что только вы одна меня заметили.
— Но вы же не можете сидеть здесь бесконечно!
— Безусловно...
Я искал решение. Теперь оно должно было найтись, поскольку у меня появилась поддержка.
— Не оставайтесь здесь, — продолжал я, — вы привлечете ко мне внимание.
Она замерла на мгновение в нерешительности, потом поднялась и удалилась.
Только бы она не стала искать посторонней помощи! Те, кто открывает Америку, любят оповестить об этом все вокруг. А у меня не было никакого желания приглашать кинохронику к моему выходу.