Это сильнее всего(Рассказы)
Шрифт:
Снаряды падали в реку так: сначала они пробивали лед. Мгновение на льду оставалась только темная дыра. Потом из реки вздымалось гигантское водяное дерево. Льдины кололись со звоном, вода между ними дымилась, словно она горячая.
Тарасюк спустился к реке. Он ступил на льдину.
Льдина плавала в воде легко, как пласт сала. Льдина погрузилась в воду. Он прыгнул на другую, потом на третью. Но валенки успели обледенеть, он поскользнулся, он катился. И чем ближе к краю, тем льдина больше кренилась. Тогда он упал.
На краю льдины
Вода показалась горячей, потому что это было как ожог. Он пытался взлезть на льдину, но льдина кренилась, становилась покатой, и он не мог на нее взобраться.
Снаряд зашуршал в воздухе. Звук был такой, как у дисковой пилы, работающей на холостом ходу.
Тарасюк сжался в отчаянии, погружаясь с головой в воду. Взрыв. Его тяжело ударило водой, несколько раз перевернуло. Вода била его, и она была тяжелая, твердая, как стекло.
Тарасюк попытался встать. Он стукнулся затылком о сомкнувшиеся льдины. Он пытайся поднять льдину, но сил у него хватало только на то, чтоб успеть хлебнуть воздуха, и льдина прихлопывала его, как тяжелая крышка люка. Наконец ему удалось сдвинуть ее.
Он пошел дальше вброд, раздвигая льдины руками. У самого берега лед был целым. Он выбрался на кромку, поднялся на берег и побежал. Но очень скоро одежда стала тесной, она сделалась твердой и негнущейся. Потом она начала ломаться, резала тело, словно десятки лезвий безопасной бритвы.
Он бежал, высоко вскидывая ноги, размахивая руками. Он делал лишние движения, чтобы согреться, но согреться уже не мог.
И вдруг Тарасюк споткнулся. Он чуть не упал и машинально посмотрел, на что он споткнулся.
Тарасюк увидел труп немца с примерзшими к земле длинными светлыми волосами, с запрокинутым лицом, и в орбитах лежали круглые льдины, похожие на очки.
Тарасюк подумал: «Где-то я видел этого немца», но где — вспомнить не мог.
И вдруг вспомнил. И он не поверил, что это так. Разве мало немцев валяется в степи! Это не тот немец. Это другой немец.
Он стал озираться и с ужасом убедился, что это тот самый немец.
Тогда он побежал обратно. Он бежал, и одежда его трещала.
Теперь он не пытался перебраться по льду. Он бросился в воду. И странно, вода показалась теплее. Он расталкивал лед и шел в воде. И он брел по дымящейся, как кипяток, воде, хотя она была такая студеная, что и рыба мерзла бы от холода.
Он выбрался на берег и снова побежал.
Скоро он перестал чувствовать, что тело его режет, словно десятками лезвий безопасной бритвы.
В землянку пункта сбора донесений вошел человек и упал, стукнувшись о землю так, словно он железный.
И действительно, когда разрезали на нем одежду, она была твердая, как железо.
Его переодели, во что могли,
И очень скоро над рекой полетели стаи тяжелых снарядов. Они летели со звоном, летели, как зрячие, падали на немецкие пушки и разрывались. Стая за стаей, залп за залпом.
А потом в землянку пункта сбора донесений пришел майор Курбатов и сказал:
— Где тут товарищ Тарасюк?
— Я, — сказал Тарасюк.
— Вы еще что-нибудь можете? — спросил майор.
— Могу, — сказал Тарасюк.
— И снова сможете? — спросил майор.
— И снова смогу, — сказал Тарасюк.
— Рацию им надо доставить. Разбили у них рацию.
— Есть доставить рацию, — сказал Тарасюк.
Он поправил плечевые ремни рации, надел ее на себя вышел из землянки.
Пурга улеглась. Воздух был прозрачным. Река была тихой. Разбитый лед спаялся. И вода больше не дымилась.
Тарасюк ступил на лед. Лед его выдержал. Он шагал с льдины на льдину, и лед только кряхтел, но не ломался. У самого берега Тарасюк поспешил и попал в воду.
Потом он выбрался на берег и пошел по степи.
Скоро он добрался до того места, где лежал убитый немец. Тарасюк посмотрел на его запрокинутое лицо, на круглые льдинки в орбитах и подумал: «Плакал, наверно, перед смертью».
Потом Тарасюк сдал рацию командиру и получил приказ отдыхать.
И вот он пришел в землянку, где раньше жили немцы, и его встретили бойцы его отделения. А как они его встретили, я уже рассказал.
Сейчас Тарасюк спит. Бойцы сидят вокруг него молча, и, хотя хочется поиграть в козла, они не играют, потому что стук костей будет мешать спящему. Правда, можно играть без стука, но без стука какая же это игра!
Дверь землянки распахнулась. На пороге Липатов. Он громко и радостно сказал:
— Орлы, про Тарасюка слышали?
— Тише, Тарасюк спит. Понятно?
Липатов подмигнул бойцам, кивнул на спящего и потом осторожно уселся на нары.
— Будьте уверены, — сказал один боец.
— Глазное — совесть имей, а она себя рано или поздно покажет, — сказал другой.
— Довольно вам, — грубо сказал самый грубый человек в отделении — Чумаков, — спит же человек!
1943
Кавалер ордена Славы
Пятнадцать бойцов и офицеров стояли во дворе, выстроившись в одну шеренгу. Начищенные трофейной ваксой сапоги и ботинки ярко блестели. А на лицах было такое напряженное и строгое выражение, какое бывает только перед атакой.