Это случилось осенью
Шрифт:
— Да, черт возьми, — пробормотал Хант.
— Еще бы, с такой красавицей, как миссис Хант! — примирительно сказал Сент-Винсент и рассмеялся, заметив предостерегающий взгляд Ханта. — Успокойся, твоя жена — последняя женщина на земле, на которую я бы мог иметь виды. Не хочу быть избитым до полусмерти. У тебя кулаки, как молот. Кроме того, я не интересуюсь женщинами, которые счастливы в браке. Хватает несчастных! Это намного более легкая добыча.
Он взглянул на Маркуса.
— Похоже, Уэстклиф, твоего мнения никто не разделяет.
Маркус нахмурился.
— И все же есть вещи поважнее.
— Например? — спросил Сент-Винсент с преувеличенным вниманием. Он сейчас напоминал непослушного мальчишку, которому неожиданно пришлось выслушать нравоучения престарелого дедушки. — Полагаю, ты начнешь говорить о «прогрессе общества»? Скажи-ка мне, Уэстклиф… — Его взгляд сделался хитрым. — Представь, дьявол предложил тебе сделку. Все голодные сироты Англии будут отныне сыты, если ты навсегда лишишься способности спать с женщинами. Что выберешь? Сирот или собственное удовольствие?
— Терпеть не могу слово «если». Я не отвечаю на такие вопросы.
Сент-Винсент рассмеялся.
— Как я и думал. Бедные сиротки!
— Я не сказал… — начал было Маркус, но вдруг передумал. — Хватит об этом, гости ждут. Можете продолжать этот бессмысленный разговор, а я пошел к гостям.
— Я иду с тобой, — быстро сказал Хант, вставая. — Жена будет меня искать.
— И моя тоже, — любезно добавил Шоу, также поднимаясь с кресла.
Сент-Винсент одарил Уэстклифа веселым недоверчивым взглядом.
— Боже, сохрани меня оттого, чтобы женщина просунула мне в нос кольцо, как волу. И получала от этого удовольствие, будь оно все проклято!
Вот с этим Маркус мог бы охотно согласиться. Они шли по коридору молча. Маркусу не давала покоя удивительная мысль: Саймон Хант — самый закоренелый холостяк из всех, кого он знал, если не считать Сент-Винсента, но, пожалуй, он вполне был доволен узами брака. Маркус то прекрасно знал, как Хант дорожил свободой и крайне редко заводил связи с женщинами. Тем более было поразительно видеть, что он готов расстаться со своей независимостью. Да еще ради Аннабел, которая с первого взгляда казалась весьма заурядной и самовлюбленной девицей, занятой исключительно поисками мужа. Однако мало-помалу выяснилось, что этих двоих связывает неподдельное обожание и преданность. Маркусу пришлось признать, что его друг сделал правильный выбор.
— Не жалеешь? — шепнул он Ханту. За ними не спеша шли Сент-Винсент и Шоу.
Хант посмотрел на Маркуса с удивленной улыбкой. Друг графа Уэстклифа был довольно крупный темноволосый мужчина, любитель спортивных игр и заядлый охотник, как и Маркус.
— О чем? — не понял Маркуса Хант.
— Что ты на поводу у жены.
Хант усмехнулся и покачал головой.
— Если я у нее и на поводу, Уэстклиф, так она держит меня вовсе не за нос. Скорее, за некую другую часть тела.
— Наверное, женатая жизнь имеет свои удобства, — размышлял вслух Маркус. — У тебя всегда под рукой женщина, можно удовлетворить свои естественные потребности, уж не говоря о том, что жена обходится намного дешевле, чем любовница. И еще наследники…
Ханта насмешило это представление о браке как о деловом предприятии.
— Я женился на Аннабел вовсе не ради удобств. Не прикидывал цифры, но смею тебя заверить, она не дешевле любовницы. А что касается наследников… Меньше всего я о них думал, когда просил ее руки.
— Тогда почему?
— Я бы тебе ответил. Но ты помнишь, что сказал совсем недавно? Ты надеешься, что я никогда не стану отравлять воздух плаксивой сентиментальностью.
— Ты в нее влюблен?
— Я действительно влюблен, Маркус. Друг передернул плечами.
— Если иллюзия делает брак терпимым, продолжай заблуждаться.
— Боже правый, Уэстклиф, — пробормотал Хант, озадаченно улыбаясь. — Неужели ты никогда не был влюблен?
— Разумеется. Вне всякого сомнения, я находил, что некоторые дамы нравятся мне больше других. Характером, внешностью…
— Нет, нет! Я говорю не о том, что тебе нравится. Думать только о ней, чувствовать отчаяние, тоску, экстаз — вот что я имею в виду.
— У меня нет времени на эту чепуху, — презрительно сказал Маркус, а Хант рассмеялся. Маркус вдруг почувствовал раздражение.
— Значит, ты не станешь принимать в расчет любовь, когда надумаешь жениться? — миролюбиво заметил Хант.
— Ни в коем случае Брак — это слишком серьезно. В таком деле нельзя полагаться на чувства. Сегодня они есть, а завтра нет.
— Возможно, ты и прав, — легко согласился Хант, слишком легко, будто и сам не верил в то, что говорил. — Такому, как ты, следует искать жену, полагаясь только на логические выкладки. Хотел бы я посмотреть, как ты в этом преуспеешь.
Они подошли к дверям одного из приемных залов. Ливия тактично объясняла гостям, в каком порядке им нужно проследовать в столовую. Заметив Маркуса, она посмотрела на него с легким укором. Ей пришлось одной встречать и занимать гостей. Невинно взглянув на сестру, Маркус вошел в зал и столкнулся с Томасом Боуменом и его женой. Мерседес стояла по правую руку от мужа.
Боумен, человек спокойного нрава и несколько грузноватый, выделялся своими усами, такими густыми, что это почти искупало отсутствие волос на его голове. Находясь на светских приемах, он всегда выглядел несколько смущенным.
у него был вид человека, который предпочел бы заниматься делом вместо того, чтобы терять время в светской гостиной. Но стоило заговорить о делах — торговле, промышленности, — как он оживлялся и принимал участие в обсуждении, проявляя редкую проницательность.
— Добрый вечер, — сказал Маркус, здороваясь с Боуменом и склоняясь затем к руке Мерседес.