Это смертное тело
Шрифт:
— Очень забавно. Саймон, ты так и позволишь ему издеваться надо мной или придешь наконец на мою защиту?
Сент-Джеймс стоял, прислонясь к дверному косяку.
— Я хотел подождать и посмотреть, как долго вы можете каламбурить.
— Ты такой же безжалостный, как и он.
Дебора поздоровалась с Изабеллой, назвав ее суперинтендантом Ардери, извинилась и вышла из комнаты, спросив через плечо, не хотят ли они кофе. Она сказала, что кофе уже готов и несколько часов стоит на нагревательной пластине, но если добавить в него молоко и несколько столовых ложек сахара, то его можно будет пить.
— Или я новый приготовлю, — предложила она.
— У нас нет времени, — отказался Линли. — Мы надеялись поговорить с тобой, Деб.
Изабелла услышала это с некоторым удивлением: она думала, что они приехали в Челси не к Деборе Сент-Джеймс, а к ее мужу. Дебора, кажется, была удивлена не меньше Изабеллы, однако сказала:
— Тогда пройдите сюда. Здесь гораздо уютнее.
«Сюда» оказалось чем-то вроде библиотеки. Комната находилась в таком месте, в каком обычно ожидаешь увидеть гостиную. Окно выходило на улицу. Здесь было множество книг — на полках, на столах и на полу. Кресла, камин и старинный стол тоже были завалены книгами. Тут же лежали груды газет. Изабелле показалось, что Сент-Джеймсы подписались на все лондонские издания. Как женщина, любящая путешествовать налегке и жить необременительно, она сочла эту комнату страшно перегруженной. Дебора, похоже, заметила ее реакцию:
— Это все Саймон. Он всегда был таким, суперинтендант. Спросите Томми. Они вместе учились в школе, и Саймон приводил в отчаяние заведующего пансионом. С тех пор он ничуть не изменился. Сбросьте, пожалуйста, что-нибудь на пол и садитесь. Обычно все не так плохо. Ты ведь знаешь, Томми, правда?
Дебора взглянула на Линли, потом перевела взгляд на Изабеллу и улыбнулась. Улыбка была ни веселой, ни дружелюбной, она что-то прикрывала.
Изабелла нашла место, которое меньше всего требовало уборки.
— Прошу вас, называйте меня Изабеллой, а не суперинтендантом.
Дебора снова улыбнулась ей той же быстрой улыбкой и перевела взгляд на Линли. Изабелла заметила, что она что-то считала с его лица. Кажется, Дебора понимала Томаса лучше, чем можно было ожидать от такой легкомысленной женщины.
— Хорошо, Изабелла так Изабелла, — согласилась она и обратилась к Линли: — К следующей неделе Саймон должен привести все в порядок. Он обещал.
— Я так понимаю, твоя мать собирается нанести визит? — спросил Линли у Сент-Джеймса.
Все рассмеялись.
Изабелла снова подумала, что эти трое понимают друг друга с полуслова. Ей хотелось сказать: «Ну давайте же приступим к делу», однако что-то ее удерживало, и ей не нравилось, что это «что-то» говорило ей о ней самой и о ее чувствах. Их чувств она не разделяла.
Линли сообщил друзьям о цели их визита. Он спросил Дебору о Национальной портретной галерее. Можно ли ему взять еще один экземпляр журнала с фотографиями, сделанными в день открытия? Он пояснил, что Барбара Хейверс взяла у него тот журнал, но Линли помнил, что у Деборы есть еще экземпляр. Дебора согласилась, подошла к стопке периодики, вытащила из нее журнал и отдала его Линли. Потом еще покопалась, нашла другой журнал и тоже отдала его Линли.
— Я их не скупала, Томми. Это братья Саймона и его сестра. К тому же папа так загордился… — Дебора покраснела.
— На твоем месте я сделал бы то же самое, — торжественно произнес Линли.
— У нее есть право на пятнадцать минут славы, — сказал ему Сент-Джеймс.
— Вы оба невозможны! — воскликнула Дебора. — Они любят дразнить меня, Изабелла.
Сент-Джеймс резонно спросил, зачем Линли нужен журнал. Он хотел знать, что происходит. Имеет ли это отношение к расследованию?
Линли сказал, что им нужно опровергнуть алиби и он надеется, что фотографии, сделанные в вечер открытия выставки, помогут им в этом.
Взяв журналы, они приготовились к следующей стадии своей поездки. Изабелла не понимала, как им помогут светские фотографии, и она сказала об этом Линли, как только они вышли из дома. Он ответил ей не сразу, а только после того, как они сели в «хили эллиот». Он передал ей журналы и, когда Изабелла нашла снимки вернисажа, указал на одну из фотографий. Это Фрейзер Чаплин, сказал он. Тот факт, что он был на открытии, должен послужить необходимым средством.
— Для чего?
— Для отделения лжи от правды.
Изабелла повернулась к нему. Внезапно она почувствовала, что близость Линли ее волнует. Похоже, он понял это, потому что у него был такой вид, словно он хотел сказать или — еще хуже — сделать что-то, о чем они оба впоследствии могут пожалеть.
— А что это будет за правда? — спросила Изабелла.
Линли отодвинулся. Включил зажигание.
— Я подумал, что дата на его контракте ничего не означает.
— Что за дата? Что за контракт?
— Контракт с фирмой «Дрэгонфлай тоник». Фрейзер Чаплин согласился использовать свою «веспу» для рекламы продукта их фирмы. По контракту требовалась яркая краска и рекламные надписи. Судя по его подписи, можно сделать вывод, что он сразу пошел и сделал все необходимое относительно покраски и наклейки рекламы.
— А он этого не сделал, — подхватила Изабелла. — Уинстон просматривал записи с камер видеонаблюдения, искал «веспу» цвета лайма с рекламой. Они обошли все близлежащие дома, спрашивали жильцов о зеленой «веспе» с рекламой.
— Ему требовалось то, что легко заметить и запомнить.
— Значит, в Стоук-Ньюингтон он ездил не на зеленой «веспе»?
Линли кивнул.
— Я звонил в «Шепердс-буш», после того как договорился с Барбарой о встрече с ее шпионом. Фрейзер Чаплин ездил туда, чтобы покрасить «веспу» и наклеить рекламу. Но сделал он это после смерти Джемаймы.
Белла Макхаггис вытаскивала из своей машины новый контейнер для разведения червей, и в этот момент приехала столичная полиция — двое офицеров, с которыми Белла говорила в Скотленд-Ярде в тот день, когда нашла сумку бедной Джемаймы. Копы припарковались на другой стороне улицы в старинном автомобиле, поэтому она их и заметила. Появление такого автомобиля на Оксфорд-роуд — да и на любой другой улице — должно было привлечь внимание. Автомобиль говорил о потакании владельца своим желаниям, о немереных деньгах, о бензине, на который не скупятся. А как же охрана природы? Где же здравый смысл? Белла не помнила имена полицейских, однако кивнула, когда они к ней направились.