Это темнее, чем ты думаешь

Уильямсон Джек

– Право же, Ровена, - опять попытался рассмеяться Бэрби.
– Април очень милая девушка, а я никогда не страдал аллергией.

Он почувствовал, как она вздрогнула.

– Април Белл не будет тебя убивать, - тихо сказала Ровена. Опасность, которая тебе грозит - это нечто другое... нечто куда более страшное, чем смерть. Она постарается изменить тебя...попробует пробудить в тебе то, что лучше навсегда оставить спящим.

Огромный пес навострил уши и, настороженно оглядываясь по сторонам, встал рядом со своей хозяйкой.

– Она плохая, Вилли, - тревожно смотрели на него черные стекла очков.
– Я

вижу в ней зло, и я знаю, что она хочет привлечь тебя на свою сторону. Чтобы ты стал заодно с их мерзким отродьем. Уж лучше умереть, как бедняга Марк, чем пойти по пути, предназначенному для тебя Април Белл. Поверь мне, Вилли!

Бэрби отпустил ее руки.

– Нет, Ровена, - запротестовал он.
– Извините, но я просто не могу вам поверить. Я думаю, что в смерти вашего мужа виноваты прежде всего излищнее возбуждение и усталость. Все-таки ему было под семьдесят, да и здоровье не очень...Мне кажется, вы просто на ней зациклились...

Он с надеждой подошел к пианино.

– Может, сыграете что-нибудь для меня?

– Сейчас у меня нет времени на музыку, - Ровена нервно потрепала по голове своего пса.
– Я присоединюсь к Сэму, Нику и Рексу. Мы продолжим борьбу, которую не закончил Марк. Прислушайся к моему предостережению. Держись подальше от Април Белл.

– Я не могу этого сделать, - против его воли в голосе Бэрби зазвучало раздражение.
– Она очень приятная девушка, и я просто не верю, что она может быть замешана в каких-либо грязных делишках.

– Но мне искренне жаль вас, Ровена. Мне кажется, что смерть доктора Мондрика оказалась для вас слишком сильным ударом. Боюсь, сам я ничем не смогу вам помочь... как-то не получается у нас разговор. Но поверьте моему слову, помощь вам неоходима. Почему бы вам не обратиться к доктору Глену?

Ровена отшатнулась, как будто он ее ударил.

– Нет, Вилли, - прошептала она.
– Я совершенно нормальна.
– Ее пальцы вцепились в ошейник Турка.
– Мне не требуется помощь психиатра. Но вот тебе... тебе, возможно, и придется вскоре к нему обратиться...

– Извините, Ровена, - решительно прервал ее Бэрби.
– Мне пора.

– Подожди, - попросила она.
– Не доверяй...

Но Бэрби уже закрыл за собой дверь.

Он вернулся в город и никак не мог сосредоточиться на своих репортерских делах. Бэрби не придавал никакого значения предостережениям Ровены. Он все время собирался позвонить Април Белл и все время почему-то откладывал этот звонок. Ему хотелось ее увидеть, но свет ясного дня не рассеял вчерашних ночных сомнений. Под конец Бэрби не без облегчения решил, что звонить уже поздно, и пошел пропустить стаканчик в маленький бар на другой стороне улицы.

Бэрби пропустил стаканчик, и не один. А потом, взяв с собой бутылку, вернулся в свою неуютную холостяцкую квартиру. Горячая ванна и выпивка, - решил Бэрби, - тут и не захочешь, а расслабишься. Он начал раздеваться, и тут обнаружил в кармане белого агатового волка. Бэрби долго стоял и глядел на маленькую заколку. Глядел на нее...

Пытаясь понять...

Крохотный малахитовый глаз - точно такого же цвета, как глаза Април Белл... когда она была настороже. Ноги бегущего волка и рычащая морда - все вырезано рукой настоящего мастера. Гладкая, словно отполированная,заколка наводила на мысль о глубокой старине. Странная безделушка. И сделана в какой-то странной манере: чёткие линии, никаких лищних деталей - Бэрби никогда не видел ничего похожего.

Вспомнив шубку из белого волчьего меха, Бэрби внезапно задумался о том, что могла значить эта заколка для Април Белл. Гленн.
– решил Бэрби, - наверняка счёл Април прекрасным обьектом для психоанализа. Интересно было бы взглянуть, что он там понаписал в ее истории болезни...

Бэрби вздрогнул и растерянно заморгал. Ему вдруг показалось, что зеленый малахитовый глаз агатового волка подмигнул ему. Бэрби уже почти спал. Спал, стоя в своей узкой спальне, рядом с обшарпанным шифоньером. Бэрби выругался. Эта чертова заколка его чуть не загипнотизировала. Он с трудом подавил внезапное желание спустить её в туалет.

Это какое-то безумие. Ну, конечно, - признался сам себе Бэрби, - он боится Април Белл. Но ведь он всегда побаивался женщин... доктор Глен, наверно, смог бы обьяснить, почему. Даже с самыми доступными женщинами Бэрби было как-то не по себе. И чем больше женщина для него значила, тем страшнее ему было.

Тот внезапный интуитивный порыв уничтожить заколку, - уговаривал сам себя Бэрби, - ничего не значит. Эта чертова штука не давала ему покоя уже тем, что принадлежала Април Белл. Одного этого вполне достаточно. Надо завязывать с виски. От него все беды... как наверняка сказал бы Глен. Поддаться паническому стремлению выбросить заколку - значит признать, что он верит Април... Верит, что она и в самом деле...и в самом деле та, кем себя считает. На это Бэрби пойти никак не мог.

Он осторожно спрятал заколку в стоявшую на шифоньере коробку из-под сигар. Вместе с наперстком, старыми карманными часами, парой использованный лезвий и еще кое-какими мелочами. Но от мыслей об Април Белл так легко не избавишься. А что, если Април действительно... ему даже не хотелось произносить это слово... действительно ведьма? Бэрби старался не думать об этой маловероятной, но такой бесконечно тревожной возможности. Старался не думать и все равно думал.

Только не ведьмы. Лучше говорить: люди, родившиеся чуть-чуть другими... Бэрби припомнился когда-то прочитанная статья об экспериментах Рейна. Некоторые люди, как утверждал этот ученый, способны воспринимать мир не только нашими привычными органами чувств. Кое-кто, и это было убедительно показано, не затрагивая материального мира, мог напрямую влиять на вероятности событий. Кто-то мог, а кто-то - нет. Может, Април Белл родилась именно с этим даром, только куда более сильно развитым?

Вероятность... Бэрби вспомнил небольшое отступление, сделанное доктором Мондриком на эту тему на одной из его лекций по антропологии. Вероятность, - заявил ученый, - это ключевое понятие современной физики. Законы природы, - утверждал Мондрик, - не абсолютны. Они просто указывают линии максимальной вероятности. Пресс -папье на его письменном столе - маленькая терракотовая лампа римского периода, обнаруженная доктором на каких-то давних раскопках и украшенная черным глазурованным рисунком волчицы, вскармливающей основателей Рима - так вот, эта лампа, по утверждению Мондрика, опиралась всего лишь на случайные столкновения колеблющихся атомов. В любой момент существовала бесконечно малая, но отличная от нуля вероятность, что она упадет прямо сквозь кажущийся таким твердым стол.