Это вечное стихотворенье...

Соколов Владимир Н.

Интимный сонет

Опаловое море. Карадаг. Скала с тяжелым профилем поэта. Весна слегка показывает лето И даже осень, если полумрак И полудождь. Надоедает это. И кто-то пьет, как списанный моряк, Безделье коротая кое-как В бесплодном ожидании корвета. На набережной пусто. Все тела Лежат на пляже. Нету для сонета Здесь тезы с антитезой. Грустно это. Вот, Марианна, каковы дела. У каменного попроси поэта Сонет с прибоем. Он и так скала. 1978

«Если песенку не затевать…»

Если песенку не затевать, Не

искать у нее утешений, То куда мне, живому, девать Груз невыясненных отношений?.. У одной не спросил: отчего, Почему так печально молчала В час, когда ни с того ни с сего Все начать захотела сначала. У другого — того, своего — Не спросил: что же все-таки было? (До сих пор я не знаю, кого Ты любила тогда, не любила.) Если песенку не затевать, Не искать у нее утешений, То куда мне, живому, девать Груз невыясненных отношений, Что поделать, когда о любви Скажут вам как ни в чем не бывало: Засвидетельствуй, не утаи, Дай словесный портрет идеала. 1978

«По следам прошлогоднего солнца…»

М. Е. Р.

По следам прошлогоднего солнца На страничке забытой моей, Что желтела, томясь у оконца, Из-за нас, а не из-за лучей, Я пошел по следам за двустишьем, Что оставил тогда навсегда… И застыл перед желтым затишьем, Где под липами стыла вода. В жизни есть и другие подарки, Но я там загрустил: где же ты? В этом стареньком маленьком парке Со следами былой красоты… 1978

«Однажды я назвал себя поэтом…»

Однажды я назвал себя поэтом. Случайно как-то вырвалось… Потом С большим неудовольствием об этом Я вспоминал… Об этом и о том, Что про октябрь, Когда в осенней роще Витают очень желтые листы, Сказать: — Люблю, как Пушкин, — Много проще, Чем так любить, Как любишь только ты. Что ничего не скажешь в оправданье В те недоступно будущие дни, Когда найдут старинное изданье И усмехнутся… Боже сохрани. 1979

«Лихославль — это город полей…»

Лихославль — это город полей, И лесов, и снегов, и дождей. Лихославль — это пригород льна, За которым большая страна. Лихославль — это в древнюю Тверь Потаенно открытая дверь. Отмахнись от пчелы и войди. Там увидишь, что все — впереди. Лихославль — это город такой, Не забывший о славе лихой, Но живущий средь тысячи слав Лихославль, Лихославль, Лихослав… Он у танкера есть на борту. Он светильники шлет в темноту. Я люблю эту землю свою, У которой всегда на краю. Потому что тоскую по ней Среди множества улиц и дней, Потому что я свой человек Там, где в озеро падает снег, Где колодезный кличет журавль: Лихославль, Лихославль, Лихославль! 1979

«Большой зимы строительный каркас…»

Большой зимы строительный каркас. Как церковь, блещет башен арматура. И плотный снег лежит, слегка лучась… Что Марианна делает сейчас? Она ведь не абстрактная фигура. Когда она по улице идет, К ней, точно хлопья, взгляды прилипают. Я понимаю их косой полет И как летят они, как отлетают. Она неслышно вышла за порог, На белый мох ступает под ветвями. Летит

как вздох от губ ее парок. Я не могу поймать его губами. Куда идет она? Не все ль равно… Она идет по свету — вот в чем дело! На дерево взглянула — и оно Уже не выглядит осиротело. Сквозь чад, сквозь городское бытие Ее ведет поющая тропинка. И бриллиантик в перстне у нее Как на ветру застывшая слезинка. Вдруг останавливается. Глядит: Висят сосульки трубами органа. И, улыбнувшись мельком, вновь спешит. А здесь каркасы, тонкие на вид. Сквозь арматуру даль полей летит… Куда идет сегодня Марианна? 1979

«Окно с обнаженной натурой…»

Окно с обнаженной натурой Возникло. Я деревом стал И залюбовался фигурой, Как будто на век опоздал. Ключицы и груди глядели Внимательно в сумрак седой. Но вдруг отреченьем модели Дохнуло от девушки той. Свою ощущая свободу, Красивый такой человек, Как в зеркало, смотрит в природу, В деревья, Карнизы И снег… Но в тайном ее направленье Под маленький шелест пурги В недальнем уже отдаленье Послышались чьи-то шаги. И я, отмахнувшись от строчек, Что складывались в этот час, Скатал белоснежный комочек И бросил в окно. Свет погас. И я не познал, в чем тут дело, Что в это мгновение чту, Какая ревнивость велела От глаз утаить красоту. И, хлопьями, как похвалами, Осыпанный, шел я домой, И девственный снег над домами Витал, как над улицей той. Я шел по дороге туманной И думал светло перед сном О девушке о первозданной За венецианским стеклом. 1979

«Да, вот такие же, как ты…»

Да, вот такие же, как ты, Мне не дали добредить в юности, Все выпрямляя до черты И округляя до округлости. Вы закругляетесь теперь, Но что мне делать с той сиреневой Ордой, ломившеюся в дверь, — А я захлопывал переднюю. Стремясь себя в проулки вытеснить, Поскольку был не чем иным, Как клеветою на действительность. Все выдержал, любовь любя. Но — хоть скажи в свой час шагреневый: «Я выкорчевал тебя, Исчадье ада, — куст сиреневый». 1979

Пицунда

Простая добытая строчка, Упавшая на берегу, Терзала меня в одиночку: Ищу, а найти не могу. Глазастые камни моргали На вытянутом берегу. Дельфины уже помогали, А я все найти не могу. Искал и искал эту строчку И в море, и на берегу. Но время поставило точку — Я жить без тебя не могу. 1979

«Если была у меня любовь…»

Если была у меня любовь, То это ты, Москва. Рифму старинную вновь и вновь Мне говорят слова. Если была у меня тоска, То по одной тебе, Время единственное — Москва, Сердце, судьба в судьбе. Если когда-нибудь я умру Так, что меня сотрут Вместе с фамилией, как муру, Чьи-то стихи и труд, Ты моим именем будешь, мы Все уместимся в нем, Все наши нежности и умы С холодом и огнем. 1979