Я был болгарином полгода.Текла весенняя вода.Шумела южная природаО том, что это навсегда.А шли в душе дожди косые,И начинался листопад…Вдали от пристальной РоссииЛюбой березке был я рад.Писал: на Шипке все спокойно.И все спокойно было там.Ведь все отъявленные войныМы не влачили по пятам.Легли и ново, и старинноЗа этих девочек и птах.И Казанлыкская долинаВся встала в розовых цветах.И встал народный, а не царский,И опаленный и святойНа высоте орел болгарский,Из русских пушек отлитой.При чем тут рифмы, если розыМне дарят девушки легкоИ эти здешние березыОт
наших так недалеко.Я жил в Болгарии великой,Я как птенец ее парил.Цветы долины КазанлыкаБургасским девушкам дарил.Мне и российская природаНапоминает иногда:Ты был болгарином полгода —Наверно, это навсегда.
«Все нарисовано мокрыми красками…»
Все нарисовано мокрыми краскамиВ зимнем окне.Значит, весна с торопливыми сказкамиВеет во мне.Я удивляюсь ее беззаботности —Так, впопыхахНарисовала себя на снегахКаменной плотности.Может, и ветер с нежданными ласкамиБудет ко мне.Все нарисовано мокрыми краскамиВ зимнем окне.1980
«Говорим, что будет завтра?..»
Говорим, что будет завтра?Есть ли прошлому предел?Над молчанием внезапнымТихий ангел пролетел.Погоди,Побудь,Помедли,Молча что-нибудь скажи!Нет. Опять свиваем петлиПравды,МорокаИ лжи.1980
Ша нуар
От мороза с его причудамиЯ бегу…Уголек с двумя изумрудамиНа снегу.Я котенка беру за пазухуИ — домой…Вытер все мороз сухо-насухоБелизной.Поднимаюсь — ярус за ярусом.На, бери!Ты глядишь на нас страхом яростнымУ двери.Ты темней его, несмышленого,И сильней,И глаза у тебя зеленогоЗеленей.От мороза с его причудамиЯ бегу.…Уголек с двумя изумрудамиНа снегу…1980
«Итак, тоска…»
Итак, тоска.Перебираю дни,Как фотографии, поодиночке.Никак не складываются ониВ жизнь, прожитую ради строчки.Я их раскладываю, как пасьянс,Необстоятельно и неумело…Вот этот день — как старенький романс,В котором чья-то грусть не устарела.А этот день — огромный парус пыли!Как отзовутся новые умыНа то, что, флаги взвив над Волгой, мыЧасть Жигулей в машины превратили,Укоротив прекрасные холмы.Возможно, будут им тогда смешныПленяющие нас автомобили.Поймут ли нас?Я думаю, должны…Пусть мания величия ни теньюМеня не задевала, но во снеЯ все же вздрагиваю от виденья,Что целый мир в претензии ко мне.Хочу ответить — не хватает слов.Мысль обрывается до безрассудства.Я просыпаюсь, и такое чувство,Что изменил я множеству стихов.1980
Больничное окно
Осточертевший пейзаж за окномВыдержан и хладнокровен.Сер, неподвижен и ночью и днем,Сам по себе невиновен.Я любовался им, но на меняНыне от смертной тощищиМрак наползает средь белого дня,В руку сует топорище.Тополь стоит по колено в воде —Всю вырубаю аллею.Дуб возвышался к зеленой звезде,Я и сирень не жалею.Напрочь и намертво — всю красоту.Я не рожден для больницы,Пусть убирается все в пустоту —Все эти ветки и птицы.Все эти липы беру в топоры,Мраку сдаваясь на милость.Только бы, только бы с этой порыВсе за окном изменилось.Осточертевший пейзаж день и ночьВысил такие деревья…Я любовался им, больше невмочь —Не уходите, корчевья.Но отмытарюсь, отбыв, отмечасьВ этой тоске неудалой,Я восстанавливаю через часВсе — вплоть до веточки малой.1980
«Жду тебя…»
Словом останавливавший дождь…
Н. Г.
Жду тебя,Ты городом идешь,А ведь должен я к тебе идти.За окном — качающийся дождьНа твоем заведомом пути.Я
ведь знаю, что и так тяжелЭтот скользкий путь по февралю.Надо сделать так, чтоб дождь прошел,Потому что я тебя люблю.Я ведь тоже знал, да позабыл,Но надеюсь, что не навсегда,Слово, что поэт произносил,И кончался ливень без следа.А теперь, немотствуя порой,По прошествии немалых лет,Не могу над милой головойРазогнать дождинки — слова нет.Я ведь знаю, что твои мечтыИ мои — на родственном пути,Что беду чужую можешь тыНевзначай руками развести.Много слов я знаю наизусть.Но одно забытое влечет.Умоляю, чтобы эту грустьТы на свой не принимала счет.1980
«Надо дать отдохнуть глазам…»
М. Р.
Надо дать отдохнуть глазам,Словно дать отдохнуть округе.Я закрою глаза,А самБуду видеть лицо подруги.Надо дать отдохнуть глазам,Словно сумеркам в хлопьях белых,Словно серым стволам, кустамС палисадниками в пробелах.Надо дать отдохнуть глазам,И куртинам, и тротуарам,И карнизам, и голосамЗа углом в переулке старом.Надо дать отдохнуть домам,Их скамеечкам и оградам,Окунающимся в туман,Прибегающим к снегопадам.Надо дать отдохнуть листамС желтизною неотвратимой,Надо дать отдохнуть глазам,Как родному лицу любимой.Так смежить их, в такую тьму,Беззаветно и безоглядно,Словно дать отдохнуть всему,Что так мило и ненаглядно.1980
«Снится мне: я и стар, и беззуб…»
Зеленею, таинственный клен,Неизменно склоненный к тебе.А. Блок
Снится мне: я и стар, и беззуб,Но любовь сердце старое гложет.В этот час — рюмку водки, слезу б.Только нет, это нам не поможет.Снится мне: просыпаюсь в садуНа скамейке, росой окропленной.Жду. И слышу: «Ты слышишь? Иду!Я пришла, мой седой и влюбленный…»Запах розовый.Кленов верхи.Молодые сжимая запястья,Я читаю ей тихо стихиНебывалого лада и счастья.Но, как это бывает во сне,Как случается со стариками, —На скамейке пустой в тишинеРазвожу я пустыми руками.Просыпаюсь опять.Никого.Старика и в помине не видно,И не жаль мне нисколько его,А стихам его даже завидно.1980
«Куда ты делась, музыка моя…»
Куда ты делась, музыка моя,Не знавшая крюков и линий нотных?Где ты сейчас?Какого бытияВзыскуешь ты среди теней бесплотных?В недавнем прошлом или в тех местах,Где только вещь осталась от былого?Меня ночами посещает страхНе песенного — чуть живого слова.И, словно из больничного окна,Гляжу я на весенние деревья.Не их ли мне просить, чтобы веснаНе отказала в слове и напеве?Или, пять пальцев грустно вжав в висок,Твердить себе, слагая стих умело:Здесь море чистой музыки шумело,Вся эта музыкаУшла в песок.1980
«Прекрасная необычайность…»
Прекрасная необычайностьОбыденного — хороша…Ведь это чистая случайность,Что ты живешь, что есть душа.Все это маленький подарок,Который так легко отнять,Который, может, тем и ярок,Что может даже не сиять.1980
«Карнизы вывесили бахрому сосулек…»
Карнизы вывесили бахрому сосулек.От удивления осел сугроб.У птиц так много всяческих свистулек,Что у ветвей, как у детей, озноб.Снег тает с крыши, с блеском булькая в кадушку…Еще вчера пейзаж не ставивший ни в грош,Как наступая на воздушную подушку,Ты вдоль забора отсыревшего идешь.Куда?Так сдвинулись все эти дали, близи,Так с беспредельностью прозрачно слит предел,Что кот, за голубем следивший на карнизе,Вдруг вытянулся — и не полетел.1980