Это всё из-за тебя
Шрифт:
– Ладно, – примирительно отвечаю её страсти. – Чего хочешь? – иду в лобовую.
– Я хочу пойти на «летник», – делая вдох-выдох и собираясь с мыслями, заявляет о своём желании сестра. И я прихожу в шок. – Пожалуйста, давай отпросимся у мамы, – жалобно просит Поля. Строя те самые кошачьи глазки, ради которых я душу точно готова продать. И чую, мне придётся это сделать сегодня. Врать маме и папе заочно. А я этого страсть как не люблю. Это же грех.
– Поля, милая, ты же знаешь, что родители будут против. Я сама не хожу на этот «летник». Была один раз. Нет там ничего
– Ты была, а я нет, – с жаром говорит сестра. – Вот и я хочу посмотреть. Студенческая жизнь бывает лишь раз в жизни. Ну, пожалуйста, Ань, – просит сестра.
– А маме что скажем? – спрашиваю эту затейницу.
– Что пойдем на тренировку, пока площадка открыта. Ты на баскетбол, а я на плаванье, а сами рванем на пляж. Пожалуйста, Анют, – заглядывая в мои глаза своими печальными, с быстро хлопающими ресницами и выпяченной нижней губой так, словно она сейчас ударится в истерику.
– Ладно, вымогательница, попробуем. Но если не прокатит, я не виновата, – поднимаю руки в жесте капитуляции.
– Спасибо-спасибо, сестренка, – оживляется сестра, снова превращаясь в мою любимую озорницу. Поэтому до конца поездки я снова слушала её трель о новом герое, появившемся в новом эпизоде её любимой вампирской новеллы.
– Мам, мы дома, – говорю, как только мы с девочками входим в квартиру. Снимаем обувь. Нас встречает родительница.
– Отлично. Мыть руки, переодеваться и живо на кухню. Будете помогать с ужином, – с полотенцем в руках и фартуке говорит мама. Никто из нас не удивлен. Так всегда заведено. Пока отец занимается делами в церкви, мы с девчонками помогаем маме по хозяйству. Убираемся, готовим, развешиваем белье. Поэтому долго в своих комнатах не задерживаемся.
– Как дела в школе? – интересуется мама у близняшек. Эти две маленькие проказницы еще та головная боль. Подраться с мальчиками, причем мальчикам достается больше всех, подложить кнопку учительнице, поджечь бумагу в туалете, чтобы избежать контрольной. Две мастерицы на шалости. Гены их настоящих родителей берут вверх. Хоть мы их никогда не считали другими, сразу приняли в семью. Им было три, когда родители их удочерили. Что стало с их настоящими родителями – неизвестно. Нам лишь сказали, что девочкам повезло попасть в нашу семью.
– Хорошо. Я по алгебре пять получила, – делится Маша.
– А я три по английскому языку, – с грустью дополняет её Даша.
– Дочь, давай наймем репетитора? Сможешь подтянуть английский, – задумчиво произносит мама. И зная её, то она уже в голове все решила. И этот вопрос по сути может остаться без ответа. Ведь принятое решение нашими родителями означало всегда во благо нашей семьи и нашего будущего. Ведь нам никак нельзя испортить ту репутацию, что родители выстраивали годами. Поэтому слова «нет» в нашей семье звучать не должно. По крайней мере, от нас.
– Пять дней в неделю школа, три дня фортепиано. В выходные мы с Дашей в хоре в церкви. Еще и репетитор, мам? – сокрушается сестра.
– В нашей семье все с красными дипломами. Вот, посмотри на Аню и Полю, – кивает в нашу сторону. Пока я раскладываю мясо в горшочки, а Поля делает запеканку. – Так что репетитор не обсуждается, – заявляет мама, и Даша повинуется.
– Девочки, а у вас как дела в академии? – поворачиваясь к нам, спрашивает мама. Это означает, что вопрос с Дашей закрыт. Не зря наша мама смотрящая в женской общине при церкви.
– Всё хорошо, мама. Тебе не о чем волноваться. – отвечаем почти хором и смеемся от этого. Знаем, как на эти вопросы отвечать, чтобы не возникало никаких репетиторов и дополнительных занятий.
– Как твой баскетбол? Говорила с преподавателем? – интересуется по тому предмету, что горит красным у родителей. Единственная четверка была еле простительна родителями в том году. В этом они ожидают только пятерку. И то, что одна четверка не повлияет на красный диплом, их не волнует.
– Не очень. Виктор Иванович всё так же недоволен моей спортивной подготовкой. – с тяжелым вздохом отвечаю маме. – Вот как раз завтра поеду тренироваться на площадку в нашу академию. Пока та открыта. – нагло вру маме, но подмигиваю сестре, чтобы вступала в игру.
– О, ты тоже едешь в академию? – удивленно вклинивается в наш разговор сестра. – Тогда вместе поедем. Тренер недоволен моей спортивной сноровкой, – закатывая глаза, поясняет сестра. – Влепил мне отработку бросков и заплывов на расстояния. Вот пойду практиковаться, пока бассейн открыт. Обидно будет, если в первую же сессию завалю плавание, – с печалью делится сестра. И всё у нее так складно и так уверенно произносится, что даже я верю, что это не вымысел. Что у нее, правда, проблемы по этому предмету. Вот кому надо было идти в актерский. Взяли бы стопроцентно.
– Поверить не могу, что у тебя могут быть проблемы с плаванием. Ладно, Аня на воде, как топор. Но ты каждое лето, когда ездим на речку, и с тарзанки прыгать, и нырять умеешь, – сокрушается мама. – Может, нам стоит с преподавателем поговорить?
– Нет, мам, – отмахивается Поля. – Павел Сергеевич не любит, когда родители вмешиваются в учебный процесс. Ещё больше мне нормативов впаяет только, – с грустью делится сестра, смотря на маму в упор. И глазом не моргнет. Ну точно актриса.
– Хорошо. Учеба на первом месте, – со вздохом говорит мама. – Идите, тренируйтесь, но до десяти вечера чтобы были дома, – наказывает мама.
– Обещаем, – переглядываемся и выдаем хором. Поля ходит до вечера в приподнятом настроении. Глаза блестят. Уже предвкушает завтрашний день. Мы с девочками доделываем остальные дела по дому до возвращения отца.
Благо, ужин проходит в отличной атмосфере. Папа оценил наши старания к учебе и то, как серьезно мы к этому относимся, поэтому отпустил нас, как и мама, на «летник» под видом тренировки. Я же не люблю врать отцу, и вся эта ситуация угнетает. Такое чувство, что произойдет что-то запредельное. Что-то, чего я так боюсь, но отгоняю мысли. И когда мама подает чай и запеканку, мы приковываем взгляды к телевизору, иногда прислушиваемся к разговорам родителей.