Это всё из-за тебя
Шрифт:
– Держи свою зачетку, – протягиваю ему в руки синюю книжку с его инициалами. И он забирает, но так, что мы соприкасаемся. По телу разряды тока. Сердце с грохотом срывается вниз. Летит, разбиваясь. Дыхание спирает. А вся жизнедеятельность собралась где-то в районе грудной клетки. Неистово стягивает. Что дышать кажется непосильным трудом. – Мне... Мне нужен твой номер, – говорю Кириллу, прочищая горло. Перевожу дыхание.
– Всем он нужен, – с ухмылкой заявляет Кир. – В очередь, киса! – нагло парирует Кирилл, не отводя от меня взгляда. Сканирует, как будто раздевает. Мне неловко стоять рядом с ним. Но через мгновение совладаю с собой, как мантру проговаривая в своем мозговом центре черепной коробки: «Меня он не волнует! Не волнует!». Это на мгновение срабатывает так,
Волнует, ещё как. Так волнует, что я готова бежать сто километровую, только бы быть подальше от него.
– Во-первых, я тебе не киса. У меня есть имя, будь добр использовать его. А во-вторых, я староста твоей группы, и твой телефон мне нужен, чтобы добавить в группу, где буду скидывать актуальную информацию, вопросы и расписание. – спокойно информирую наглеца. – Но если тебе всё равно, то можешь не оставлять. Только не удивляйся потом, почему ты не в курсе жизни в группе и каких-то организационных моментов. – пока выдаю все это потоком, не замечаю, как Сомов уводит меня к колонне второго корпуса, тем самым загоняя в угол. Тут же моя решительность и спокойствие улетучиваются, а страх и волнение набирают обороты. Ладони потеют так, что я с силой сжимаю их на ручке органайзера около груди. Чувствую, как капельки пота спускаются от ладони к изгибу локтя. Как дергаюсь от его взгляда. Стоит нам поймать этот контакт.
– А ты смелее стала... – с ухмылкой выталкивает Кир. – Раньше только слезы лить в туалете могла.
– Я больше не ребенок, над которым можно издеваться. Я выросла. – собирая остатки воли и собранности, осмеливаюсь с вызовом посмотреть ему в глаза в ожидании ответа. Но там такая буря происходит, что захватывает в плен. Тормозит так, что оторваться нет сил. Словно в воронку попадаешь, а выплыть уже не получается. Сейчас, когда он так близко, я могу рассмотреть нового Кирилла Сомова. Того, которого не знаю. Другого. Он стал выше. Смуглее. Его глаза меняют цвет с самого детства. Раньше они были миндального тёплого оттенка. Но чем злее и яростнее он становился, тем они становились темнее. Длинные чёрные ресницы тенью падают на зону вокруг глаз. Точеный нос. Скулы. Тёмно-синие венки на шее. Кадык. Рельефное и мускулистое тело. Он выше. Сильнее. Мощнее. Жёстче. Он другой. Этого Кирилла Сомова я не знаю. И хочу ли знать?! Не знаю... Но то, что с ним опасно, это знаю наверняка.
Ожидаю его реакции на мой вызов, но её, к моему удивлению, не следует. Лишь глубокий выдох делает. Усмехается и, склоняя голову набок, резко выхватывает из моих рук телефон.
– Что... – задыхаясь, говорю... – Что ты делаешь?! – возмущенно говорю ему и, подпрыгивая, пытаюсь отобрать свой мобильный. Но Сомову наплевать на мои попытки.
– Тише, киса, не паникуй. – Все, что произносит он. И протягивает мне телефон с сохраненным контактом. Я провожу взглядом цифры, и они против моей воли врезаются в память. Закрой мне глаза, смогу повторить, как молитву Отче наш, а её я знаю досконально. А следом цепляюсь за то, как он себя записал.
– Мой Сомов. И рядом красное сердечко в виде смайлика. – хрипловато произношу, а потом нервно смеюсь. Так обычно записывают влюбленные или те, кто состоят в паре. Но мы не состоим. Мы однокурсники. В прошлом друзья. И то, что сейчас между нами происходит, я не понимаю. – Да никогда. – уже как можно серьезнее говорю, ведь, судя по его реакции, он настроен серьезно. Вот что за напасть, а?!
– Все равно будешь моей, Сомова. – припечатывая, говорит Кирилл, наклоняется ко мне и заводит за мое ухо выпавшую из хвоста прядь. И, не разрывая зрительного контакта, отстраняясь, засовывает свои руки в карманы чёрных джинс, которые идеально ему подходят.
– Нет! – жарко выпаливаю. – И я Бурцева. Бур-це-ва. – повторяю по слогам, с трудом переводя дыхание.
– Угу. – всё, что выдает он, выставляя по обе стороны от меня руки и прислоняясь ко мне почти вплотную, едва соприкасается к моим губам. Обдает их запахом мятной жвачки, кофеина и сигаретного дыма. Не знаю, как меня ещё не стошнило. Не переношу это запах. Но тут на удивление выдерживаю. Мне приятно. Нет отвращения. Закрывая глаза, втягивает мой запах, отстраняется с такими обезумевшими глазами, словно схватил дозу амфетамина и, резко покачнувшись на своих двух, уходит к машине. Стартует с визгом колес и выезжает с парковки академии. Я же провожаю его взглядом, пока он не скрывается за воротами. И только тогда, прикрыв глаза, подаюсь всем тем чувствам, которые бушуют внутри. Касаюсь подушечками пальцев в том месте, где только что еле коснулся он, и понимаю, что улыбаюсь.
Боже, какой стыд. Какой грех. Господи, он точно сведет меня с ума.
Одергиваю руку, и мне становится себя жаль. Чувствую себя использованной прилюдно. А ведь на нас смотрели его друзья, девчонки, которые стояли с ними. Боже, что они обо мне подумали?! И как теперь с этим быть?!
3
Аня
Сомов – моё безумие. Анна Бурцева.
Первая неделя учёбы, не считая Сомова, можно сказать, прошла отлично. Я, как староста, выполняла все обязательства. А их в выпускном году оказалось немало. Новые дисциплины, преподаватели и, конечно, прогулы студентов. Сомов входил в их число. Он лишь отписывался, когда его не будет, и просил поставить Н-ку, не вдаваясь в причину отсутствия. Мне же было на это наплевать. Ну вот почему я вру сама себе? Конечно, мне не было на него всё равно. Мне было интересно, что он делает? Почему не пришёл? Может проблемы? Или ему нужна помощь? На эти волнения я успокаивала себя тем, что я просто переживаю, как староста. Не больше.
Но как же мне было спокойно, хоть и жутко страшно, когда он появлялся снова в академии на парах. То и дело сразу осматривала его с ног до головы и, убедившись, что с ним все хорошо, выдыхала с облегчением.
Сомов – моё безумие.
Иногда наши группы ставили одновременно на одну и ту же дисциплину. А это означало полтора часа его неотрывного взгляда на мне. В эти моменты я точно забывала, как дышать, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на теме предмета и хоть какую-то суть уловить. Все мои рецепторы были настроены исключительно на него. Его взгляд, словно шпага, пронизывал насквозь и бесцеремонно меня раздевал глазами. Я раз пять за всю пару осматривала себя. Темно-синяя юбка по колено без разрезов, сидит идеально. Светло-розовая блузка застегнута на все пуговицы. Волосы собраны в пучок. Но все равно под его взглядом мне казалось, что сижу голая.
Иногда могли пересечься взглядами, и когда это случалось, то происходило словно застывшее в моменте кино. Отсутствие звуков, людей, вопросов и лишнего шума. Лишь наши взгляды. Учащенное сердцебиение. Разряды импульсов по организму. Словно я состою из микрочастиц, которые вот-вот взорвутся от напряжения. Как правило, я отводила взгляд первой. Такие реакции меня пугали. Почему именно на него? Почему он один заставляет меня умирать на месте? Почему от одного его взгляда мой желудок выкручивает насквозь, а вся жизнь собирается в районе груди и разрывается на тысячи атомов по всему телу. Ведь такой реакции нет ни на Потанина, Алексеева, Климова или на его дружков – Клименцова или Тихомирова. Почему нет такой реакции на Костю? Ведь с Костей я провожу большую часть времени, когда нахожусь на выходных с родителями в церкви. Он сын патриарха Никона Черногорца в церкви Святого Иоанна Крестителя Господня, в котором работают служителями наши с Полей родители. И по совместительству мой бывший парень, с которым я рассталась два месяца тому назад. Как раз именно потому, что на него не было таких реакций, как на Сомова. И вот почему к нему у меня не было такой реакции?! Всем было бы только легче. Особенно родителям, которые в нем видят эталона мужчины и будущего зятя.
И даже сейчас, на последней паре, эти разряды накрывают с головой. Звоном в ушах до головокружения и тошноты. Желудок в тугой узел сворачивается, а сердце с бешеной скоростью принимается качать кровь. А когда на телефон приходит оповещение о сообщении, оно вовсе с грохотом падает с обрыва в бездну. Туда же лечу и я, прогоняя мысли о том, что понадобилось Сомову от меня. Пока незаметно от препода открываю чат и задыхаюсь.
В сообщении моё фото с моей странички в «life chat», сделанное скрином и внизу гласит подпись: «Ты тут такая секси, аленький цветочек».