Этот мир – мой. Часть I

Max Rizz

– Да делай что душе угодно,– щедро разрешил я, а сам прошел к одному из хранилищ. Она подскочила к одному из стендов и сняла колчан с совсем непростыми стрелами. Я снова поторопился? Подойдя к тиру, вытянула лук, наложила стрелу.

– Дзанг, дзанг, дзанг, – раздалось почти одномоментно. Три мишени разорвало в дребезги. Ру от неожиданности присела.

– Ой, – она виновато взглянула на меня, – я не хотела…

– Да забей, – я ободряюще улыбнулся, – все это восстановится автоматически.

Она уставилась на колчан:

– Риз, а что это за стрелы такие?

–

Специальные, – я вздохнул, как же много ей надо внимания, и посоветовал, – Попробуй сунуть их в инвентарь, – она кивнула и разочарованно посмотрела на меня, – Не получается? Воот, – я наставительно ткнул в нее указательным пальцем, – Обычные стрелы-то можешь впихивать туда хоть тысячи, но вот такие можно носить только в специальных колчанах.

Закончив мини ликбез, я снова отвернулся к хранилищу, выбирая зелья для похода. Между прочим, очень ответственное занятие.

– Риз? – снова позвала она.

– Да, да, – не отвлекаясь, ответил я, – Бери всё, что сочтешь необходимым.

Снова посмотрел на зелья: сгреб всё, что было на бодрость; на восстановление тоже забрал скопом; невидимость и на увеличение ловкости взяло по нескольку штук; ну и на ману с восприятием тоже чутка; и, добавив пару на силу, удовлетворенно кивнул.

– Риз? – опять раздалось позади меня.

– Ну что?! – я почти закончил, но все же раздражение от постоянно одергивания, уже накопилось, – Я же сказал все бер…, – слова застряли у меня в горле. Ру стояла передо мной, с ног до головы увешанная колчанами со стрелами. Мои брови подпрыгнули вверх, – Ну, ни хрена себе?! Ты весь Атарин собралась разрушить? Я же сказал, бери то, что необходимо?!

– Нее, ну а что? – она пожала плечами, пытаясь все это разместить на себе удобнее, – Вдруг пригодится? – пара колчанов явно слишком мешались, и она с сожалением отложила их в сторону.

– Ну да, ну да, – я вздохнул, – Скажи-ка мне, а сколь у тебя простых стрел?

– Ну, – она заглянула в инвентарь, – Тысяч десять, может чуть больше.

Рука-лицо! Все, стоп Макс! Без истерики. Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Она тебе нужна! Помни об этом! Подойдя к другому хранилищу, я открыл и его, на стенке висели десятки свистков на призыв маунта.

– Выбирай, – у нее загорелись глаза.

– А тут и легендарные есть?

– Увы, максимум эпик, – пришлось её обломать.

– Ну вот, – показательно расстроилась Ру.

– Давай уж выбирай из тех, что даю, – я усмехнулся, как вошли, боялась в руки что-то взять, а теперь уже легендарных подавай? Как же быстро она адаптируется, – Ну или как вариант пешком?

– Да ладно, ладно. Не наезжай, а кто тут есть-то? – она вздохнула и показала мне язык. Серьезно?! Потом прошлась взглядом по свисткам и, выбрав белоснежный, уставилась на меня.

– Ну что смотришь? Дуй!

Она набрала воздуха, прикрыла глаза и дунула. Раздалась мелодичная трель. Ру осторожно открыла один глаз и начала оглядываться.

– И где? – в голосе слышалось дикое разочарование. Я ткнул пальцем ей за спину. Ру осторожно повернулась:

– Итить! – ахнула она, – Аааааа!! – я почувствовал, как ее руки обвились вокруг моей шеи. Чмокнув меня в щеку и крикнув «Спасибо», унеслась к маунту. Восторженно прыгая вокруг него, и трогая в разных местах. Я ошарашено смотрел на Ру, щека еще горела.

Перед ней, хлопая крыльями, стоял белоснежный пегас, мощный, но одновременно дико красивый. Он фыркал и косился на девушку огненно-красными глазами.

– Дай ему имя, – посоветовал я.

– Зачем? – спросила она удивленно. Я мягко улыбнулся и пояснил:

– Маунты, от эпического и выше, при получении имени, становятся не просто ездовыми животными, а чем-то для нас более важным, – я на минуту задумался, как бы точнее сказать.

– Ах вот оно что! – Ру радостно закивала, Как у тебя Сельма? – я кивнул, она еще раз осмотрела пегаса и неуверенно спросила, – Риз, ну я не знаю. Может Снежок?

Пегас презрительно фыркнул. Ему имя не понравилось.

Я вспомнил старый стих и зачитал всух:

Таура, его зовут Таурой,

Он ветра сын, свободен и силен.

Таура, его назвали Таурой,

И королем – да, королем! –

он должен стать.

– Может так?

Пегас заржал и подался ко мне. Я ткнул рукой, мол, смотри и ему нравиться.

– Таура? Тау, – покрутила она имя на языке, а потом резко качнула головой, и дернула к себе пегаса, почти выкручивая ему голову. Заглянула в глаза. Даже мне стало неуютно, – Неа! Снежок! И чтобы никаких возражений!

«Сильно,– я только покачал головой. А пегас явно понял, что возникать не стоит. И, тяжело вздохнув, уткнулся в её плечо. Бросив на меня безумно тоскливый взгляд, я сочувствующе кивнул, – Держись, брат!»

Она погладила его мягкую, белоснежную шерсть, искрящуюся на солнце, и чмокнула в морду:

– Мой теперь, понял? Ну, какой Таура? Ты же сияешь, как вершины гор, под утренним солнцем!

Жеребец преклонил перед ней колено и тихонько заржал.

«Ну ни х.., себе? – прикинул я, всё еще находясь в некотором шоке от увиденного. А что было бы, если бы я такое Сельме брякнул?»

От этого по спине сразу поползли мурашки. Бррр.

– Готова? – спросил я.

–А то, – бодро ответила она, вскакивая в седло. Рука-лицо. Как она собралась отсюда выбираться? Прямо так? Через подвал? Все-таки поражаюсь я ей порой, столько изменений произошло буквально за пару недель, а воспринимает как само собой разумеющееся.

Ру.

Мы ехали уже, который час, а я всё не могла нарадоваться. Снежок летел легкой рысцой, глотая километры. Я сидела, как на пуховой перине. Крылья куда-то делись почти сразу, и Риз объяснил, что они появляются только в полете. Сейчас он ехал рядом на Сельме, молча, о чем-то думая, о своем. Наверное, важном. Я пыталась завести разговор, ведь он обещал мне ответы. Но, увы, отвечал он односложно и совершено не понятно. И я сдалась, и тоже замолчала.