Этот мир не выдержит меня. Том 4
Шрифт:
Как бы то ни было, если всё пойдёт так, как задумано, то Лик-тики обязательно отпустит нас. Не сможет не отпустить… Хочет он того или нет.
Я стоял, оперевшись на трезубец, и спокойно смотрел на приближающуюся процессию. Идти навстречу нельзя — это будет воспринято как заискивание, а заискивают только неуверенные в себе люди.
В подобном противостоянии на первый план выходит то, что спрятано где-то глубоко внутри под тонюсеньким налётом цивилизации. Первобытное и животное — то, что самцы любого вида чувствуют буквально на уровне инстинктов.
Поэтому поза — расслабленная, взгляд — прямой, на губах — кривая усмешка, больше похожая на оскал.
Я — хозяин положения, который выделил пару минут на общение с представителями местной фауны, и никак иначе. По крайней мере, именно такое ощущение должно было неосознанно возникнуть у Лик-тики…
Немедленного нападения я не опасался. Сперва в любом случае состоится разговор. Не будь здесь зрителей, Лик-тики, возможно, решился бы атаковать сразу, «с колёс», но остальные морфаны этого точно не одобрят. Не после такого поединка.
Обижать любимца публики без «предварительных ласк» себе дороже. И Лик-тики это прекрасно понимал.
Лидер морфанов остановился в пяти метрах от меня. Правильная дистанция — не слишком близко, чтобы успеть среагировать на возможную опасность, и не слишком далеко, чтобы это не выглядело так, будто он меня боится.
Телохранители окружили вожака полукольцом, а парочка самых здоровых выдвинулась вперёд, почти полностью закрыв охраняемый объект своими телами. Весьма разумно — и разговору не помеха, и вполне надёжная защита от возможного нападения.
Похоже, Лик-тики сделал правильные выводы и весьма серьёзно озаботился собственной безопасностью. Его бойцы практически не уступали размерами тем охотникам, которые вышли против нас на суд камня. Серьёзные ребята. Надеюсь, мне не придётся проверять, насколько они готовы умереть за своего шефа.
Лик-тики изучал меня холодным взглядом. На его неподвижном, будто бы вылепленном из гипса лице не было видно даже отголосков эмоций или чувств. Но мы оба знали, что совсем недавно он испугался моей силы.
И это знание, с одной стороны, ставило лидера морфанов в уязвимое положение, а с другой, серьёзно осложняло ситуацию.
Можно пощадить врага, простив ему его промах… Но простить врагу свою собственную слабость практически невозможно.
Мы смотрели друг на друга уже где-то четверть минуты. Лик-тики понимал, что время играет на его стороне, и не спешил начинать разговор.
А вот мне нужно было торопиться — рана на боку потихоньку сочилась кровью. Совсем чуть-чуть, но даже такая мелочь вытягивала остатки сил. Учитывая, что организм и без того работал на износ, всё это могло закончиться очень печально.
Поэтому я улыбнулся и, сопроводив слова лёгким кивком, негромко произнёс:
— Говори.
Лэйла издевательски хихикнула. Ноздри Лик-тики раздулись от гнева. Он понял, что его только что поставили на место слуги, которому господин, наконец, разрешил открыть рот.
Моя улыбка стала чуть шире — это ещё сильнее выбесило лидера морфанов. Замечательно. Нестабильное эмоциональное состояние значительно снижает концентрацию, а это как раз то, что мне было нужно.
— Ты совершил недопустимое, челоувек Феликс, — произнёс через мгновение Лик-тики, с трудом подавив свой гнев. — Ты нарушил правила поединка.
Он указал на камешки, оставшиеся от того валуна, который Усач притащил на бой в своей безразмерной утробе.
Я ничего не ответил. Только обратил внимание, что у моего собеседника опять практически исчез акцент. А это означало ровно одно — он хорошо владел собой, и мне стоило исправить столь досадную оплошность как можно быстрее.
— Ты признаёшь свою вину, челоувек Феликс? — спросил Лик-тики, выждав пару секунд.
Лидер морфанов прекрасно знал: лучшая защита — это нападение. Он хотел, чтобы я начал спорить, говорить, что ни о каких правилах речи не шло и что никакой вины за мной нет… Но всё это не имело ни малейшего смысла.
Я должен сам диктовать условия, а не следовать чужому сценарию.
— Ты признаёшь свою вину, челоувек Феликс? — настойчиво повторил мой собеседник.
— Признаю, — спокойно ответил я.
Глаза Лик-тики расширились от удивления. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
— Признаёшь? — переспросил Лик-тики. Похоже, он никак не мог поверить своим ушам.
Я кивнул.
Удивление в глазах моего собеседника сменилось непониманием. Слишком уж легко я согласился с предъявленным обвинением. И это, очевидно, не вписывалось в планы Лик-тики.
— Раз ты признаёшь свою вину, челоувек Феликс, — медленно, с неуверенностью в голосе, начал говорить он, — то поудземный народ позволит тебе уйти… Но остальные станут нашей добычей.
— Эй, дылда, ты чего придумал-то?? — заволновалась Лэйла. Ей явно не понравилось услышанное. — Маленький, ты же не бросишь меня с этими уродцами???
Услышав слова девушки, Лик-тики недовольно поморщился.
Я едва заметно усмехнулся. Стратегия, которую выбрал лидер морфанов, имела право на жизнь. Всё верно: сперва указать на проступок, а затем благородно простить его, потребовав «небольшой» штраф… Трудно устоять перед таким потрясающим великодушием.
Будь на моём месте кто-нибудь другой, всё могло бы выгореть. Но сегодня Лик-тики не повезло.
Я качнул головой. Стоило хотя бы немного наступить на горло собственной песне и всё — никто меня отсюда уже не выпустит. Несмотря на любые слова и обещания.
— Правильно, маленький! — с облегчением выдохнула Лэйла. — Пусть уродцы голодают!
На этот раз Лик-тики никак не отреагировал на оскорбление. Его глаза радостно загорелись. Он решил, что наконец-то добился своего — вынудил меня проявить неповиновение и тем самым обострить ситуацию до прямого конфликта.