Этот огонь – ты
Шрифт:
Алесса протянула руку. Амина скривила лицо и отвернулась.
– Если хочешь сестринской любви, ты знаешь, что нужно сделать.
– Я не собираюсь платить тебе за любовь.
Амина забрала детей и ушла.
– Ты совсем не изменилась, – сказала Алесса в закрытую дверь.
Неравный торг
Из записей дедушки Омара:
«Не нужно бояться быть сильным…»
Дедушка
После неудачной попытки надавить на сестру Амина была в бешенстве. Она чувствовала, что ее деток притеснили и не могла с этим смириться. Она сразу же нажаловалась матери и нашла поддержку в лице Джана. Пока двое обсуждали, как несправедлива к ним судьба, Ламия помалкивала. Она полировала тряпочкой карманные часы и любовалась их блестящей поверхностью, в то время как дети расхаживали по комнате и решали, как быть дальше. На столе стояла рамка с фотографией Омара. Ламия с удовольствием забрала ее себе.
– Я не могу поверить, что дедушка Омар мог обделить моих деток! Наверняка Аська как-то подстроила это. Мама, тебе что-нибудь известно? – Амина напоминала кошку, которая ищет в песке место поудобней.
– Надо просто договориться, – сказал Джан. Он был лохмат и мучился головной болью. Джан почти не помнил прошлой ночи. – Предложить ей что-то.
– А почему я должна ей что-то предлагать? Она не заслужила даже дедушкиного носка.
– Можно дать ей денег. Скинемся и… – Джан схватился за голову: венка на лбу больно пульсировала. Сейчас отпустит…
– Вот сам и скидывайся, – возмутилась Амина, изогнув спину, как пантера перед броском. – Хоть со скалы, хоть в реку. А у меня нет лишних денег!
– Да заткни ты пасть! – Джан чуть не упал со стула. Голос сестры действовал на него, как соль на рану.
– Эй! – Амина уткнулась руками в бока. – Не говори так со мной, испорченный мальчишка! Мама, и ты позволишь ему?
Джан немного остыл. В конце концов, им надо объединиться.
– Ладно, извини. Но нельзя же быть такой упрямой! Нужно дать меньшее, чтобы получить большее.
Амина поняла его слова по-своему.
– Предлагаешь как-то облапошить ее? Мама, а ты что об этом думаешь?
Ламия отвлеклась от красоты своих часов.
– Думаю, надо навестить дочь.
Алесса с Енисом решили отправиться в город, чтобы сделать кое-какие покупки для дома. Алесса предложила сесть в машину, но Енис настоял на пешей прогулке. Город маленький, дороги узкие, зачем создавать лишние проблемы, если его можно обойти целиком за пару часов?
Когда они вышли, Алесса с гордостью осмотрела свой одинокий бледный дом, спящий посреди леса. «Домик, да у тебя анемия!», шутливо заметила она. Заросли скрывали вид на город и на вершину холма.
– Знаешь, Енис, снаружи дом кажется больше, чем внутри. Даже не знаю почему.
Енис задумался.
– Ну да, вроде что-то такое есть, – он считал, что с девушками нужно соглашаться во всем.
Они выдвинулись в путь.
– Крутая машина у тебя, – сказал Енис, придерживая соседку за руку.
– Спасибо. Это Альфа Ромео Стельвио.
– Ясно, что-то на языке римских буржуев.
– Ну ладно, тогда просто красненькая.
– Уже лучше, – Енис потер подбородок. – А вообще не представляю, сколько сюда будут добираться запчасти, если у тебя что сломается. У нас с этим туго.
– Подумаю об этом, когда сломается.
– Да ты и правда итальянка! – сказал Енис, и они рассмеялись.
Когда Алесса спустилась в город, каждый его уголок наполнял сердце приятной меланхолией. Словно не было между ними преграды в 20 лет. Та же бирюзовая река Неретва, старинный каменный мост, соединяющий две половинки Коньиц, те же двухэтажные белые домики с красными крышами и, конечно же, горы, растущие в небо. Алесса засмотрелась на вечное противоборство двух цветов: как зеленый сливается с голубым, – и захотела стать их частью, раствориться в ярких оттенках. На фоне гор сверкала мечеть и католическая церковь. У них толпились люди и о чем-то спорили.
Алесса и Енис проходили десятки магазинчиков с вывесками: «Пекарь», «Травник», «Кафе», «Маркет». Почти каждый встречный приветствовал Ениса и знакомился с Алессой, и она проникалась культурой маленького городка.
– Как впечатления? – спросил Енис, видя ее растерянность.
– Так мало людей, – задумалась Алесса, – в моем детстве их было в разы больше.
– Да, многие уезжают. Отец говорит, когда он был молод, здесь жило около сорока тысяч, а сейчас лишь десять… Зато мы все друг друга знаем в лицо. Так что запоминай.
– Память у меня, как вольная птица. Чуть приоткроешь клетку – и прощай!
– М-м-м, орел?
– Скорее попугай. Любит повторы.
– А моя курица. Кудахчет без остановки.
– Хочет петуха, – сказала Алесса, и Енис хрюкнул от смеха.
Они гуляли по милым улочкам. Знакомые места пробуждали воспоминания. Аптекарь Исак Ковач в детстве казался ей стариком, а спустя столько лет вообще превратился в сморщенный помидор. Он не узнал ее. Алесса, состоятельная яркая девушка, все еще выделялась на фоне их замкнутого мира.
Встреча с прошлым – это интересный опыт, но хотела бы она жить здесь?
Вот здесь они с Джаном бросали велосипеды, спускались под мост и бегали босыми ногами по дну холодной реки, а когда вода поднималась, ловили рыбу. Летом они залазили на холмы и любовались видом на город. А у той лавки покупали ванильное мороженое. Так хочет ли она остаться?
Енис будто услышал ее мысли.
– Чем планируешь тут заниматься?
Алесса отвлеклась от дум.
– Пока ничем. Еще не решила.