Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории
Шрифт:
Порой, когда ночи не оставалось ничего, кроме как наступить, вверх по течению со стороны от Вестминстера, ныряя и покачиваясь, проплывала амфибия «Фрог-турс» [58] . На полкорпуса в воде отлива, едва касаясь мощными, пригодными для бездорожья шинами поверхности дна, она добиралась до подъема, под углом уходившего вниз от нашей отмели. С характерным горловым рокотом дизельного двигателя диковатый автомобиль карабкался вслед за нами, пока наконец, разбрызгивая воду и жадно глотая воздух, не освобождался от лишнего балласта. Кит брал на руки Дину, и мы втроем топали по вертикальным дюнам нашего убежища. Ошарашенные туристы пялились на нас из кабины амфибии,
58
Амфибии «Фрог-турс» («Дак-турс») — бывшие военные автомобили-амфибии, ныне использующиеся в качестве прогулочных пароходиков для туристических речных экскурсий по Темзе.
Но именно в этот день его вывел из себя вовсе не «Фрог-тур».
— А, — сказал Кит, пока мы шли вокруг узорчатого озера, — шар этот — развлекуха для туристов. Десять фунтов стоит, рискнем? Дину можно оставить у того симпатичного австралийца из «Мэджестик вайн»…
— Но зачем, с какого перепугу нам вдруг приспичило подниматься на этом шаре?
— На город глянуть, идиот! Сориентироваться. Господи, да мы постоянно топчемся только здесь на одном крошечном клочке, почему бы не посмотреть на Лондон с высоты?
— Нет, спасибо, у меня с ориентацией и без этого все в порядке… — Я почувствовал волну ярости и продолжил в духе Орда: — Что же касаемо шара, единственно верным мне видится устроить борьбу за него…
— Борьбу? Ты о чем?
Впервые за несколько недель я одновременно вошел в роль Орда и полностью завладел вниманием Кита. Говорю это, поскольку массивная разностная машина в его голове наконец переключилась на нужные шестеренки, он сам позвал Дину, взял ее на поводок и дошел с ней до самого верха, как слепой, чья собака-поводырь участвует в выставке «Крафтс» [59] . Какие-то одутловатые подростки таращились на нас, пока мы шли к развязке Квинстон-роуд: один здоровый, другой мелкий, в веснушках, — что было у них на уме?
59
«Крафтс» — крупнейший в мире собаководческий смотр-конкурс.
— Итак, генерал, наша борьба за воздушный шар — это будет нечто аналогичное борьбе за парашют? — поинтересовался Фламбард, когда мы проходили под железнодорожным мостом, ведущим к аппендиксу Уэльс-драйв.
Как я обломал Фламбардову издевательскую покорность! Подобно всем биографам тех, кто еще жив, он походил на упыря, стоящего у обочины дороги, по которой должен проехать объект его писанины, и ожидающего неминуемой аварии, чтобы тут же занести это происшествие в анналы.
— Нечто вроде, — отрезал Орд.
— Проигравшие будут… что? Выброшены за борт?
— Я бы предпочел, чтобы они не сочли за одолжение выброситься сами, но в случае необходимости, да, придется им в этом поспособствовать. У меня в памяти живо воспоминание о борьбе за воздушный шар, имевшей место в сорок втором, в ней принимали участие Дикки Хеппеншталь и Махараджа Ролпинди. Дело было во время перелета через оба полюса: в течение нескольких недель нам было почти нечем заняться, покуда нашу кабину в стратосфере болтало от непрерывного ветра. Ввязаться в подобную авантюру — сущее сумасшествие, но сумасшествия всегда были моей слабостью…
Орд сделал паузу, Дина дернула поводок, отвечая хору, тоскливо лаявшему из собачьего приюта. Фламбард усмирил пса, после чего все время, пока мы шли, сохранял почтительное молчание.
— Полет длился так долго, что я успел посвятить обоих спутников в определенного рода практики, что неизбежно повлекло за собой обиды, сцены ревности и вполне могло бы привести к чудовищному падению, пока они боролись за мою благосклонность. Своего рода сражение, судя по всему, становилось все жестче, и в надежде воззвать к интеллектуальному самолюбию обоих я предложил обсудить следующий тезис: «Эта кабина верит, что практик приносит миру больше пользы, чем теоретик». Мы спорили и спорили…
Тем временем мы завернули за угол на Кертлинг-стрит, и нам в глаза бросились серо-коричневые горы песка и щебня, громоздившиеся во дворах «Тайдуэйуоркс», — бесплодные городские Альпы.
— А с земли за ходом нашего состязания наблюдали в то время профессор в области метафизики из Оксфорда и Стиг Обернердль, бывший вундеркиндом моторной лодки в перерывах между войнами. Махараджа, надо отдать ему должное, признав свое поражение, сделался тихим, как ягненок. Мы снизились до уровня пятисот метров, и он стал вылезать из иллюминатора. Сцена, полная драматизма: солнце садится над морем Уэдделла, неистовые скалы отбрасывают долгие тени, и если бы я высунулся и посмотрел вверх, то увидел бы фигуру Махараджи, который карабкается по крутому отвесу воздушного шара точно муха, ползущая по бокалу для вина. А вокруг проносятся вереницы облаков — завораживающее зрелище!
— Но, генерал, поведайте мне о грядущей, не настолько возвышенной борьбе за воздушный шар. Есть ли у вас на примете какой-нибудь тезис для обсуждения?
— Э-эээ… — Черт! Кит сбил меня с толку. Возвращаться из будущего в обличии Орда всегда было непросто, и я почувствовал, что маска сползает с моего лица.
— И как насчет участников? — вкрадчиво добавил Кит.
— Ну, ты, я, очевидным образом, и… и… Шэрон Крауд.
— Ха-ха! Смотрю, мы опять за старое, Шэрон, бляха, Крауд!
— Нет необходимости язвить. — Маска Орда окончательно съехала, и мое лицо осталось совсем беззащитным.
— О нет, только не сейчас, ты и так слишком бросаешься в глаза!
В таком вот духе, просто и без затей, такова была суть нашей дружбы, а возможно, и причина нашей мрачной заурядной изоляции. У Кита был роман с Шэрон Крауд. Он закончился, и после этого по непонятным причинам и при невыясненных обстоятельствах роман с Шэрон Крауд случился у меня. В свою очередь, завершился и он, а Шэрон вернулась к Киту. Отсюда и бляха между Шэрон и Крауд. Это называется «тмезис» — когда одно слово втискивается промеж другого. Несколько месяцев спустя, на какой-то из последних вечеринок, куда меня занесло, ко мне подвалил некий угрюмый медведь и, ткнув меня в спину, пока я шмякал гуакамоле [60] на бумажную тарелочку, громко проревел — что было слышно всем присутствующим: «А чего бы тебе не сунуть своего малого в мою задницу, послав куда подальше эту телку средней паршивости?»
60
Гуакамоле — закуска из авокадо в виде пюре; блюдо мексиканской кухни.
Это был Кит, который к тому моменту снова разошелся с Шэрон Крауд. Я никогда не мог понять, страдал ли он по-настоящему в связи с ее потерей. Предположим, как свойственно настоящим романтикам, его плоть так и корчило от желания, в его животе начинало булькать при мысли о ее животе, а его глаза наполнялись влагой, когда он смотрел в сторону распростершегося впереди будущего, в котором для нее не было места. Не верилось, что Кит был настолько сентиментален — по крайней мере, не по отношению к Шэрон Крауд. Это слабо вязалось с его криминальным прошлым или с внушительной силой его мысли, особенно разыгравшейся, когда она его бросила.