Этот томительный дым
Шрифт:
«мужской» запах. Запах, от которого у Эбби сердце начинало биться в сто крат чаще, а пульс
самовольно замедлялся.
Она стиснула пальцы сильнее, замечая, как напряглись скулы человека, так сильно напоминавшего ей
грозного Бога Зевса, владеющего не только небесным сводом, но и всем миром. Его глаза неожиданно
загорелись, словно на какое-то мгновение в них засверкала мощнейшая молния, а затем буря в них
стихла так же быстро, как и появилась, и он резко убрал свои
– Ты едешь со мной, - повелительным тоном произнес он, увеличивая расстояние между ними.
– Что? – Выдохнула она.
– Господи, она еще и глухая, - еле слышно прорычал он, забирая со стола свой мобильный.
– Я сказал, что ты едешь со мной, - затем он подошел к телефону и нажал кнопку связи, - Элис, скажи Владимиру, пусть подготовит машину. Мне нужно уехать.
– Эбигейл молча наблюдала за действиями Дарена, боясь
сделать хотя бы одно неосторожное движение.
Когда он стремительно направился к двери, что-то набирая на своем смартфоне, Эбби лишь сильнее
прижалась к стене, почти что уверенная в том, что сейчас он пройдет мимо неё. Выйдет за эту дверь и
тем самым даст ей понять, что все его слова были просто игрой её воображения и ничем иным. Что она
услышала лишь то, что хотела услышать. Наверное. И что на самом деле с её слухом все в порядке. Но
вместо этого он остановился у самого порога и повернулся к ней.
– Тебе, что, нужно особое приглашение? – Разгневанно спросил Дарен.
– Да… то есть, нет, - резко исправилась она.
– Тогда поехали, - подытожил он. По его виду было заметно, что он еле сдерживался.
– Куда?
Он раздраженно стиснул зубы.
– Ко мне домой.
Её глаза расширились.
– Что? Зачем?
– Потому что я так хочу, - властно ответил Дарен, заставляя Эбигейл моментально замереть. Она
сильнее вжалась в стенку, дрожащими пальцами практически соскабливая с неё краску. По всей
видимости, он заметил некую долю испуга в её взгляде, потому что выражение на его лице несколько
смягчилось.
– Ты собираешься осмотреть зал для приема гостей, или так и будешь стоять у стены?
– Зал…
– Да, зал, - рассержено подтвердил он.
– Тот, на оформление которого у тебя остались сутки.
Эбигейл внезапно сложила руки на груди.
– Вы никогда не пробовали разговаривать с людьми иначе?
Она заметила, как он застыл, а затем его брови слегка дернулись.
– Собираешься учить меня хорошим манерам?
– То, что вы здесь главный не дает вам права вести себя со всеми так надменно, - она сама была
удивлена собственной смелости.
– Не тебе говорить мне о моих правах, - плотно сжав зубы, ответил
привилегии. Подвести Гарри было бы для тебя большой досадой, я прав?
При упоминании о нем, сердце Эбигейл мгновенно сжалось. Она на самом деле боялась не оправдать
его надежд. Боялась, что он разочаруется в ней и, возможно, будет изо всех сил стараться, чтобы она
этого не замечала, но станет смотреть на неё уже совершенно другими глазами. Но самое страшное -
Гарри перестанет ей доверять. А ведь она дала ему обещание.
– Я только возьму сумку, - сказала она, не желая смотреть этому человеку в глаза.
Пусть он считает, что имеет козырь в рукаве.
Пусть думает, что упоминание о Гарри, помогает ему усмирять её нрав.
Пусть полагает, что она сдалась.
Ведь он еще даже не представляет, как сильно ошибается.
***
– Пятая авеню, - сказал Дарен, когда они сели в машину.
– Пятая авеню, ну конечно, - пробурчала Эбигейл себе под нос, - где же ещё этот павлин может жить. И
как это он вообще решился доехать до своего дворца на офисной машине.
– Карета была занята, - услышала она его внезапный голос, заставивший её моментально замереть. Его
глаза сверлили её, но она решила держаться до конца и ни за что не давать этому человеку понять, что
он хоть немного её напугал.
– Подслушивать нехорошо.
Его брови взлетели вверх.
– Подслушивать? Мы сидим в этой машине вдвоем, - сказал он, немного повысив тон, а затем мельком
взглянул на водителя и добавил, - втроем. И если ты произносишь что-то вслух, то это непременно
будет слышно всем.
– Могли бы заткнуть уши, - ворчала она.
– Могла бы держать свои мысли при себе.
Эбигейл хотела было ответить ему так же язвительно, но промолчала, решив не распалять в нем ярость
еще сильнее. Ведь она до сих пор не понимала, когда начинала переходить ту самую «черту», после
заступа на которую, как она была уверена, наступит самый настоящий Апокалипсис.
Она смотрела в окно на проезжающие мимо машины и мелькающие дома. На смеющихся или
сосредоточенных на чем-то людей. На кипящую вокруг жизнь. И все это заставляло её невольно
улыбаться. Она чувствовала, что внешний мир и то, что она замечала в нем, в состоянии унести её
мысли туда, где обстоятельства не станут вынуждать её становиться той, которую она в себе так не