Этюд со смертельным исходом (сборник)
Шрифт:
— Спасибо.
— Это не комплимент. Это констатация факта. Открою маленький секрет — мы тоже искали те два снаряда, параллельно с прибалтами…
— Все-таки дружите?
— У них свои интересы, у нас — свои. Не в этом суть… Важно, что ты стартовал позже, а нашел первым.
— Повезло… Стечение обстоятельств.
— Ну, за те деньги, которые Мастер вам посулил… — самолюбиво вставил молодой. Было заметно — он относился к категории людей, которых мутит, когда при них кого-либо хвалят. Пусть даже делается это в оперативных
— Завидуете? — грустно и укоризненно покачал головой Виноградов. — Зря…
Он скосил глаза на свои кроссовки с вынутыми шнурками.
— Было бы чему! — фыркнул молодой.
— Я могу продолжать? — поинтересовался «Николай Николаевич», по-отечески глядя на коллегу и Виноградова. Тон его не менялся: — Повезло… Что ж, везение — это тоже фактор, весьма значимый в оперативной работе. Разведчик без везения — пушечное мясо… шлак! Так вот. Вы свои обязательства перед Степаненко выполнили. Нет?
— Безусловно. Речь шла только об одной… штуке… — Владимир Александрович спохватился: — К протоколу это, разумеется, никакого отношения не имеет, так — игра ума!
— Разумеется… Я предлагаю вам другой контракт, не менее выгодный.
«Николай Николаевич» сделал эффектную паузу. Виноградов сделал внимательное лицо. Молодой чекист сделал вид, что его в кабинете нет.
— Исходная ситуация та же: все ищут похищенный ядерный снаряд. Назовем его «номер два». Ваша задача — чтоб наниматель нашел его раньше других. Наниматель на этот раз — наша «фирма». Все просто…
— Гонорар? Тут уже были какие-то намеки…
— О! Вы можете назвать мне что-нибудь дороже свободы?
— Хотелось бы конкретнее…
— Пожалуйста. История с Мастером в уголовное дело не попадет. Больше того — мы не станем приобщать к легализованным материалам вообще ничего из «прослушки»… Пусть твои милицейские соратники покувыркаются самостоятельно — из истории с чеками им ничего не вытянуть, это ясно, а остальное от тебя зависит: захочешь, дашь «расклад» по своим начальникам, захочешь — не дашь… Им на тебя «показать», как я понимаю, нечего, так что…
— Лучше, конечно, если ты нам сейчас что-нибудь «дашь» под протокол — про начальника Пароходства, про своего шефа из Морского отдела. Мы бы тогда сразу «регионалам» пасть заткнули и смогли уже сегодня добиться от них твоего освобождения под подписку — все-таки формально они задерживали…
Виноградов и «Николай Николаевич» одновременно посмотрели на ретивого чекиста как на больного. Помолчали. Вздохнули. Тот уже и сам понял, что сказал что-то не то, задвигал руками, переставляя на журнальном столике чайные принадлежности, рассыпал сахар.
— Сколько у меня есть времени, чтобы подумать?
— О-о! Это зависит только от тебя: хочешь — решай прямо сейчас, хочешь — ответишь года этак через три-четыре… Только вряд ли тогда это нас заинтересует.
Торопиться не надо, не надо спешить, осадил себя Виноградов. И верить ничему не надо… Слепому видно, что им нужно: после того как задержали Мастера и разворошили его команду, концы обрубились — никого нотою в окружение Степаненко не внедрить, а так глубоко и плотно, как капитан Виноградов, в этой «ядерной» истории никто не сидит…
— А если я не оправдаю? Ну — не оправдаю оказанного доверия?
— Надо постараться… Да и все равно — хуже-то не будет?
Владимир Александрович посмотрел на электронное табло в дальнем углу — если часы не врут, до истечения трех суток осталось не так уж много… Стоило рискнуть.
— Давайте вернемся к этому разговору завтра с утра? А?
Молодой отреагировал бурно. «Николай Николаевич», казалось, не удивился:
— Воля ваша… Но с течением времени условия будут меняться. Не в вашу, разумеется, пользу… Думайте! Захотите повидаться — меня найдут… — Он кивнул коллеге, чтоб вызвали сопровождающего.
Владимиру Александровичу было очень плохо — привыкший доверять своему ощущению времени, он прекрасно понимал, что с каждой минутой его шансы оказаться сегодня дома неуклонно стремятся к нулю. Задержанного или выпускают до истечения трех суток, или не выпускают вообще. Промежуточные варианты, в основном, относятся к области теории права… Закончился ужин — значит, сейчас не меньше восьми. Или начало девятого…
— Пошли… Вещи возьми, не оставляй тут ничего.
Виноградов шел по бесконечному коридору за усатым старшиной — не впереди него, а за! — и не позволял, запрещал себе поддаваться сладкой, заполняющей все существо, почти мучительной надежде. Если бы сейчас, именно в этот момент его попросили о чем-то — Владимир Александрович, наверное, натворил бы массу глупостей: дал какие угодно показания, подписал любую ахинею, разрыдался…
Обошлось… Входя в уже знакомый кабинет Тарасевича, капитан уже вполне владел собой.
— Проходите. Присаживайтесь.
Незнакомых не было. Курящий у окна Тарасевич, следователь прокуратуры — тот самый, покладистый… На одном из двух свободных стульев — Сашка Кошель, адвокат и веселый пьяница. Представитель защиты старался выглядеть невозмутимым.
За руку Виноградов поздоровался только с Кошелем.
— Начнем?
— Да, пожалуй…
Следователь прокуратуры обратился к Владимиру Александровичу:
— Вы подтверждаете показания, данные в качестве свидетеля до задержания сотрудниками милиции?
— Какие показания? — уточнил Виноградов.
— По поводу обмена чеков в Пароходстве… Вот протокол допроса, вот оперативник, который его писал…
— Подтверждаю.
Следователь придвинул к себе бланк и начал переписывать сначала установочные данные, а затем и сам текст протокола, составленного в первый вечер Тарасевичем. Он делал это молча, не задавая, к удивлению Виноградова и его адвоката, никаких уточняющих вопросов, только поинтересовался номером ордера на ведение дела Кошелем…