Этюд в багровых штанах
Шрифт:
— Скорее, работа задушила.
— Можно и так, — согласился Федотов. — Спорить не буду. Пусть и постфактум, но Юльку я зауважал. Это ж какую силу воли надо иметь, чтобы в избитом состоянии приползти на работу и отдаться в руки убийце! Ай, молодца!
— Ты циник.
— Так же, как и ты. Все сентиментальные люди — циники. Но в душе — только никому не говори — я гуманист, а значит, ничто гуманистическое мне не чуждо.
— Тебе Юлю разве не жаль?
— Жаль. Но и только. Она мне не нравилась. Я, вообще, людей не люблю. Животные — другое дело. Вот у меня дома кот и лаечка.
— Высокие отношения!
— А то! Высокие и правильные! Не то, что у нас, у людей. Животное не может быть подлым. У него даже убийство оправдано, — он вдруг резко сменил тон и с тревогой посмотрел на меня: — Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, Эфа, ты будешь следующей.
— Следующей?
— Следующей жертвой. Смотрела «Карьерное убийство»? Там в каждой серии кого-нибудь убивали, пока в офисе не осталось никого, кроме уборщицы и рыбок в аквариуме. У нас тоже своего рода «Карьерное убийство». Вот я и не хочу, чтобы ты разделила участь девчонок.
— Если не хочешь, тогда посоветуй, что мне делать…
— Увольняться.
— Иными словами, убийца — кто-то из офиса?
— Я не знаю, — Серега сосредоточенно изучал содержимое одного из ящиков в своем столе.
— Но догадываешься…
Он резко отодвинул компьютерное кресло и направился к выходу:
— Ты не представляешь, во что ты ввязалась.
— Почему же не представляю? В убийство.
— Если бы только в убийство. Если бы…
ГЛАВА 26
— Мама, я по тебе скучал.
— Я тоже. — Дина обняла Степку. На кухне Иринка и баба Лида лепили пельмени. Перемазанная в муке и важности Иринка выставила мать и брата за дверь. Дескать, нечего вам тут…
Дина прилегла на диван. Степка мигом нырнул к ней под бочок. Посекретничаем?
— Знаешь, мам, я вчера решил, что буду президентом. А сегодня передумал.
— Почему?
— Это очень тяжелая профессия. Сердце болит, почки. И ответственность. А кругом дураки. Я лучше вырасту и женюсь на тебе.
— Передумаешь! Я к тому времени старая стану, некрасивая.
— А разве нужно жениться только на молодых и красивых?
— Не знаю.
— Мам…
— Что?
— А вдруг меня жена не будет любить.
— Будет. Я же тебя люблю. Вот и она будет.
— Ира говорит, что наш папа ушел, потому, что ты его не любила, что ты никого не любишь.
— Я тебя люблю. А папа ушел потому, что ушел. Тебе без него плохо?
Степка тяжело вздохнул.
— Я его не помню. Он, наверно, потерялся. Хотел вернуться, но забыл, где наш дом.
— Может быть… Так часто происходит.
Степка уцепился за палец Дины. Рот сковородником, еще минута, и заплачет.
— Я боюсь. Вдруг и ты потеряешься?
— То есть? — Дина приподнялась.
— Я вчера сказку слушал. Когда тебя не было. Там были люди-потеряшки. Они всю жизнь кого-то искали. Некоторые даже умерли. Но так и не нашлись. Ушли и не вернулись.
— А что было потом?
— Не знаю. Я заплакал, и бабушка радио выключила. Сказала, что я твое отродье и буду сам по себе.
…Дина накинула кофту и вышла на лестницу покурить. Степка заснул. Иру укладывает бабушка. Пельмени в холодильнике. Дом — полная чаша. Все есть и потому очень страшно. Страшно потерять и потеряться. Он опять позвонил. Поначалу то же тяжелое молчание. Потом спросил:
— Ну и как тебе прошлая ночь? Было хорошо.
— Что вам от меня нужно?
— А ты не догадываешься? Я знаю твое имя, твой телефон, твой адрес, имена твоих детей и любовников. Я всегда рядом. А ты обо мне не знаешь ничего. Только то, что я хочу быть с тобой, моя Динама.
— Вы и это знаете?
— Меня ты не продинамишь. Сперва у нас все будет очень хорошо.
— А потом?
— А потом я тебя убью. Хочешь?
ГЛАВА 27
Любопытные материалы я скачала у Копытина. В папке «Эфа» оказались еще две: «Фото» и «Газета». Я открыла первую, и сразу стало понятно, кто отправлял некрофильские послания на мой адрес. Вот вся история преступления в рекламном агентстве «Эдем». Фотографии Лены, Дины и Анны в офисе, на улице, в кафе. Фотографии, сделанные сразу после убийства. Лужи крови и вспухшие багровые полосы на шее. Анна и Газета. Дина и Корнилов. Лена и Синицын. Федотов с Леной и Юлей на корпоративной вечеринке. Может, по рюмочке? Все счастливы, все смеются и надеются на лучшее. Фотограф щелкает, и птичка вылетает!
А вот и мое личико. В коридоре: «Эфа, хочешь, я тебя увековечу? Скажи: пармезан!». Очень неудачный ракурс. Здесь чуть получше, по крайней мере, волосы не растрепаны и глаза не выпучены — я на улице. Хм… Похоже, я недооценила господина-оформителя: он даже умудрился снять меня около дома, с Геной на руках. Я около машины. Я в магазине. Какой же нужно быть простофилей, чтобы не заметить за собой слежку!
Щелк-щелк по мыши, и на экране лица убитых девушек. Часть снимков оформлены как открытки, их-то Копытин и отправлял мне по электронной почте.
Что ж, похоже, убийца найден. Самое время вернуться в приемную, где Федоров продолжает опрашивать сотрудников и заявить: «Вот он! Хватайте, люди добрые!». А там, пусть милиция разбирается. Федоров может сказать мне спасибо, если, конечно, сочтет нужным. Виват Стефании Ивановой! Она раскрыла преступление века. Но почему так тяжело и тошно?! Словно я поставила точку с запятой, и далее следует продолжение?!
Скорее по инерции, я щелкнула по второй папке — «Газета», и…
Согласно файлу, озаглавленному «финансы», за минувший год Роман Григорьевич Газета заплатил Михаилу Копытину триста тысяч условных единиц, разумеется, не облагаемых налогом. Из рук в руки. Педантизм дизайнера воплотился в таблице: он четко фиксировал не только дату выплаты, но и дни внеплановых премий и бонусов. Премия в двадцать тысяч рублей и поездка в Египет. Премия в тридцать тысяч рублей и поездка в Швейцарию. Невероятно, но Копытин умудрялся оформлять это как командировки, и фирма щедро оплачивал транспортные и прочие расходы. Господи, да он же просто паразитирует на «Эдеме»!