Этюд в багровых штанах
Шрифт:
Черт! Черт! Черт!
А что еще можно повторять, когда неожиданно видишь труп, да еще в полумраке?!
На подсвечивающихся кроссовках я подошла к выключателю. Зажмурилась, нажав на кнопку.
Потом медленно открыла глаза.
Она сидела на своем рабочем месте. Деловая. Печальная. Обнаженная. Под глазом — синяк. Грудь в глубоких порезах, словно кто-то долго и бессмысленно кромсал ее тело тупым ножом. На шее удавка. На веревке алеет матерчатая роза — прощальный дар убийцы. Во рту — долларовая купюра. Прощальная плата убийцы.
Преодолевая брезгливость и страх, я коснулась
Телефонный звонок полоснул по нервам. Обернув трубку краешком шифонового платья, я ответила:
— Правда, веселая картинка? — спросил он меня.
— Обхохочешься! — подтвердила я, не отводя глаз от трупа.
— И ведь совсем не сопротивлялась. Тварь продажная! Пока душил, она все про деньги спрашивала. Мол, когда заплачу по счетам.
— Заплатил, — тупо подтвердила я, все также глядя на тело секретарши. — Если не ошибаюсь, целых пятьдесят баксов. Твоя щедрость просто поражает.
— Ага! Заплатил! За молчание! — согласился он. — Теперь у меня освободилось время, чтобы заняться тобой вплотную. До этого она постоянно мешала.
— Зарежешь или убьешь? — поинтересовалась я.
— Как примитивно!
— Ты сам примитивен. Все твои жертвы умирали либо от ножа, либо от удавки.
Он снова хихикнул:
— А ты уверена, что это мои жертвы?
Трубка давно посылала сигналы SOS, а в голове крутилась эта фраза —
А ТЫ УВЕРЕНА, ЧТО ЭТО МОИ ЖЕРТВЫ?
…Федоров смотрел на меня чуждо и неприязненно. Прямо как в первые минуты нашего с ним знакомства.
— Вырядилась-то зачем? Грудь вон торчит!
Налицо мужской шовинизм. Вместо того, чтобы заниматься расследованием убийства, он пытается сделать мое декольте мелким и безобразным.
— Хорошо еще ума хватило надеть приличную обувь!
Я с сомнением взглянула на собственные ноги. Если эти семафоры можно назвать приличными, то, что уж говорить о непристойной обуви с точки зрения Федорова?! Надеюсь, что я этого никогда не узнаю.
Федоров, тем временем, гнул свою линию:
— Ну, и кто он?
— Кто — он?
— Герой твоего нового романа? Хоть бы показала счастливчика.
Я разозлилась:
— Зачем?
— Поговорили бы, обменялись опытом. Так сказать, обсудили бы детали, — он выразительно посмотрел на меня.
— Вы бы лучше делом занялись, Федор Федорович, — от всей души посоветовала я. Желание запустить коготки в эту холеную самодовольную морду возрастало с каждой секундой.
— Значит так? — с непонятной угрозой переспросил Федоров.
— Именно так.
— Отлично, — он перешел на сугубо деловой тон. — Итак, вы пришли на работу…
— Ровно в девять утра. Сняла сигнализацию, и…
— И только тогда заметили труп.
— Труп я заметила чуть позже, когда решила сделать себе кофе, — Объяснила я, начиная накаляться. Господи, и с таким идиотом я прожила больше месяца! Где были мои глаза! Где были мои мозги! Где была я?!
Дальше началась скучнейшая процедура, знакомая до мельчайших подробностей. Потому и не интересная. Федоров изо всех сил пытался привлечь мое внимание провокационными вопросами, я же думала о своем, о девичьем.
Неладно что-то в датском королевстве. Неладно.
К примеру, какой мотив мог быть у Газеты? Первое, что приходит на ум — банальный шантаж. Ситуация тоже банальная: связка начальник-секретарь. Секретарь знает о жизни своего босса почти все, плоть до цвета носков и нижнего белья, которое она же и покупает. Неделю назад Юлька как раз жаловалась на то, что он время от времени дает ей список, где после пункта «оплата мобильного телефона» идут пункты «прокладки для жены» и «презервативы для друга». Как ни крути, но секретарша — идеальный мальчик для битья. Сделай, позвони, купи, принеси и снова позвони. При всех плюсах, есть один минус — она знает про тебя так много, что вполне может потребовать плату за молчание. Если, конечно, боссу есть, что скрывать. А Газете есть, что скрывать. Странную природу взаимоотношений с Копытиным. Пылкую страсть к Анне и возможное раскаяние, что не сумел уберечь любимую женщину от гибели. У меня из головы не выходила давешняя фраза дизайнера о том, что у начальника возникли проблемы с секретаршей. Может быть, именно он и привел ее в клуб в обмен на молчание? А потом убил? Мотивчик, так себе, ни шаткий, ни валкий, но вполне сойдет на первое время.
Поехали дальше. Копытин. Личность колоритная. Как ни приходишь, он здесь, как ни уходишь, он опять здесь. Однако именно сегодня нашего дизайнера не видать. Мобильный не отвечает, дома тоже глухо. Возникает вопрос, где же бродит наш маленький любитель психоанализа? Кстати сказать, клуб «Клуб Адских Огней» идеальное место для таких, как он. Вполне возможно, что он мог пригласить секретаршу в клуб и пообещать денег, а потом привести ее сюда. Пошлая роза и долларовая купюра — его почерк. И что такого он мог бы рассказать о бывших сотрудницах агентства, упоминание о которых весьма напугало штатного юриста?! Вопрос не ко мне, а к юристу. Но мотив, Эфа? Тут я пас. Допустим, Юлия отказала Копытину в сексуальных поползновениях. Он приставал, она со смехом отвергла и пообещала рассказать об этом всем. Он вспылил и придушил строптивую девицу.
Теперь юрист. Мотив — шантаж. Что, опять шантаж? Не рекламное агентство, а контора половозрелых шантажистов. Федотов как-то упомянул, что пару раз Синицына чуть не поймали на нарушении закона о коммерческой тайне. За смехотворно низкие комиссионные с несколькими нулями он продавал информацию конкурентам. И якобы засекла его именно Юлия. Так что вырисовывается и второй мотивчик — месть, блюдо, которое стоит подавать холодным. Кто знает, может, он опять взялся за старое? Если так, то и Юля вполне могла вспомнить былые времена и пригрозить, что стукнет куда следует, то есть Газете.