Этюды для Голливуда
Шрифт:
– Что ты делаешь в этой комнате? Ты там один?
– Нас двое, мы в белых халатах, стоим и ждем.
– Чего вы ждете? Что ты еще видишь?
– Я кладу человеческую почку в пакет с физиологическим раствором и закрываю в контейнере.
Зигмунд и Карл озадаченно переглянулись, гипнотическое признание явно носило характер преступления.
– Говори, что ты еще видишь.
– Меня хотят убить, мне страшно. Ахмед как-то странно сжался в кресле, и в этот момент психоаналитики одновременно заметили начинающийся тремор. Сначала пальцы слегка подрагивали, затем амплитуда начала увеличиваться и вот теперь
– Достаточно, Карл, выводи его из сна, только убери тремор, - негромко произнес Зигмунд.
– Тебе холодно, ты дрожишь, холод сковывает все тело. Карл внушением начал переформатировать причину тремора.
– Ты становишься в ванну с теплой водой, опускаешься на колени, затем полностью погружаешься. Тепло обволакивает тебя, дрожь постепенно уходит, ты согреваешься, ощущаешь себя в полной безопасности.
– Когда я скажу "один", ты откроешь глаза. Норман начал отсчитывать в обратной последовательности.
– Десять, девять, восемь...один. Ахмед открыл глаза и удивленно огляделся, похоже, он ничего не помнил из того, что произошло.
Зигмунд начал издалека:
– Ахмед, в ходе сеанса у нас возникли некоторые вопросы. Не могли бы вы прояснить определенные моменты?
– Да, конечно, я отвечу. Туран устало закрыл глаза и опустил голову. Он приготовился вспомнить самое страшное, с чем жил почти два года. Сейчас он расскажет совершенно сознательно о тех событиях, которые тщательно прятал в уголках памяти. Эти воспоминания давили на него с каждым днем сильнее и сильнее. Как бы он хотел все забыть.
– Ахмед, вы говорили о светлой комнате. Что это? Операционная? Где она находится?
– Позвольте рассказать все по порядку. Видно было, что Ахмед собирался с мыслями и решался на непростое признание.
– Хорошо. Уважаемый, вы не будете возражать, если принесут еще чай? Зигмунд понимал, что Ахмед тянет время, и сознательно давал ему такую возможность, здраво полагая, что исповедь будет тяжелой.
– Все началось в конце мая 2013 года, когда по всей Турции прокатились демонстрации. Я со своим другом Сулейманом Яви оказался на площади Таксим в Стамбуле, в самом центре протестов против вырубки деревьев в парке Гезе. Мы приходили на площадь после работы, чтобы поддержать протестующих. Нам важно было выразить собственную позицию, но четвертое июня изменило многое в нашей жизни. Пункт по оказанию первой медицинской помощи, расположенный в небольшом кафе неподалеку от парка Гези, был забит раненными и пострадавшими в столкновениях с полицией. К вечеру мы с Сулейманом падали с ног, а раненные все поступали и поступали. Почти все были поражены слезоточивым газом, у многих были аллергические реакции. Несколько человек мы буквально вытащили с того света.
Через пару минут помощница Зигмунда, милая девушка по имени Мария, подала чай, печенье и джем. Все это время Ахмед молчал и сосредоточенно смотрел в одну точку, не обращая внимания на происходящее. Зигмунд, в свою очередь, внимательно наблюдал за состоянием Ахмеда, особенно его интересовали руки.
– Дорогой друг, чай подан!
– Хоффман произнес эту фразу нарочито громко, словно пытаясь разбудить пациента. Лицо Турана изменилось, он удивленно посмотрел на Зигмунда, затем на Карла. Тот дружелюбно улыбнулся, показывая
"Снова тремор", - пронеслось в голове Ахмеда.
"Интересно, каким эпизодом Карл вызвал тремор", - подумал Зигмунд. Руки Ахмеда мелко дрожали, он попытался их прижать к коленям, чтобы унять дрожь. Но как только он взял чашку и попробовал ее приподнять, она предательски задрожала, чай едва не выплеснулся на блюдце. Ахмед быстро отпил, поставил чашку и виновато улыбнулся.
– Ну вот, опять началось, мне, наверное, лучше уйти. Я заметил, когда хожу пешком, я успокаиваюсь, и тремор проходит. Профессор Хоффман, когда мне завтра прийти? Он начал собираться, явно не желая откровенничать сегодня. Руки и пальцы дрожали, он неловко застегнул пуговицы на пальто и вышел.
– Ничего не понимаю. Зигмунд коснулся ладонью лба и вопросительно посмотрел на Карла.
– А я и не думал, что все будет просто, могу поспорить, что завтра нас ждет сюрприз, - ответил тот.
– Карл, плесните двадцать капель мартеля, что-то голова побаливает. Доктор Норман взял два пузатых бокала, наполнил их темно-янтарной жидкостью, один из них вежливо подал Зигмунду, другой поднял сам. По комнате разнесся приятный коньячный запах, в котором угадывались фруктовые нотки, мускатный орех и ваниль.
– Профессор, а давайте выпьем за историю Ахмеда Турана.
– И за психоанализ, - подхватил Зигмунд, - который, в конечном счете, выведет нас к истокам болезни.
– И за крепкий гипнотический сон, - продолжил Карл.
– Согласен, за правильное толкование сновидений. Зигмунд поднял бокал и поднес к бокалу Карла.
– Хоффман, касаемо утреннего разговора о спасении мальчика, вы считаете, что существует связь между сном и событиями, которые произошли позже? Я вас правильно понял?
– Совершенно верно, Карл, я в этом уверен, хотя есть много необъяснимых моментов.
– Что же вас беспокоит?
– Проблема в том, что я пока не нашел ответ, что первично - сон или событие. Сон формирует событие или же через сон идет предупреждение о предстоящем событии? Пока я не отвечу на этот вопрос, движения вперед не будет, будут только предположения. Вещий сон мог просто передать картинку, которая уже где-то нарисована.
– Профессор, вы сейчас так мало сказали и так много открыли для меня, что я порой задаю себе вопрос, как вы можете аккумулировать и объяснять такие не связанные между собой вещи. Людям даже в голову не приходит мысль о существовании энергетической зависимости между сном и событием.
– Карл, хватит, ты же лучший мой ученик. Сам знаешь, что многие косо смотрят на психиатрию и на наш психоанализ, но я уверен, что мы движемся в правильном направлении.
*****
На следующий день около одиннадцати в кабинете Хоффмана раздался телефонный звонок.
– Пусть проходит, - коротко ответил профессор. Спустя пару секунд на пороге появился вчерашний посетитель. Хоффман поднялся навстречу, подав руку для приветствия.
– Уважаемый друг, вчера вы выглядели лучше. Что случилось? Вы плохо спали?