Eurocon 2008. Спасти чужого
Шрифт:
Татьяна. То есть вы уверены, что поведение Скотта продиктовано тем, что его... «спасатель», хорошо, воспользуемся вашим термином, доктор Голубовский... что это поведение было... адекватно?
Фридрих. Разумеется, нет. Во-первых, спасатель не успел ещё научиться сколько-нибудь уверенно руководить Скоттом, а тут я с ножом... Думаю, что сработала некая аварийная программа, триггер... А что Скотт выполнил, когда спасатель попробовал ему эту программу навязать, мы все вроде бы видели.
Татьяна. Бернар, а кем становился бы Скотт по стандартному триггеру? По 2А?
Бернар. Я не могу этого сказать. Это закрытая информация.
Татьяна. Закрытая даже при таких ситуациях, как эта?
Бернар. Да.
Татьяна. Тогда ответьте мне, командир: учитывая эту закрытую информацию, можете ли вы сказать, что поведение Скотта Айвена могло быть продиктовано именно конфликтом подсознательно введённых программ: как нашей триггерной, так и программы «спасателя»?
Бернар. Татьяна... Вы сами-то поняли, что сказали?
Татьяна. Бернар, это не важно. Я же вижу, что вы – поняли. И я не требую официального заявления или чего-то в этом духе. Ваши слова вас ни к чему не обязывают. Просто выскажите частное мнение. Могло так произойти?
Бернар. Я всё равно не могу ответить ни да, ни нет. Любой ответ будет неточен – хотя бы потому, что базируется на недостаточной информации...
Татьяна. Будем считать, что это «да». «Нет» звучало бы по-другому... Фриц, продолжайте, пожалуйста.
Фридрих. Собственно... да. Скотт попытался уничтожить экипаж, чтобы не допустить возвращения «Стремительного» на Землю.
Татьяна. Это приходило мне в голову... ещё тогда. А Глеб?
Фридрих. С Глебом всё прошло более гладко... Я не знаю, что надо рассказывать.
Татьяна. Всё подряд. Всё, что может потом пригодиться.
Фридрих. Ну... Глеб не помнит, где подцепил своего спасателя. Возможно, во время... ну, когда мы пытались поймать Скотта... или раньше. Я думаю, что раньше. Факт тот, что в момент убийства Глеб был на пике реактивного – и отчасти токсического – галлюциноза и полной дереализации. Весь мир стал для него картонной игрушкой. Потом он прошёл ещё несколько стадий корректировки сознания... и у него тоже было побуждение уничтожить корабль, но поданное в мягкой форме, как возможность... и в конце концов он почти успокоился. Когда понял, что мы не летим немедленно. А потом – видимо, спустя несколько реальных дней, точно можно определить по логам, мне сейчас кажется, что прошло недели две, – он стал требовать, чтобы я подверг его полной проверке...
Татьяна. Мы же все проходили полную проверку?
Фридрих. Да как сказать... Есть полная – и есть полная. Полная по умолчанию – это рентгеновское томографирование с разрешением триста микрон, плюс анализ крови по первым ста десяти позициям. В абсолютном большинстве случаев этого достаточно. А Глеб потребовал ЯМР и анализ по четырёмстам позициям. То есть на него одного я должен был потратить два дня...
Татьяна. Субъективных?
Фридрих. Нет, календарных, а вернее – ресурсных. Вы вообще в курсе, что у нас лаборатория выработала ресурс полностью? Работает на честном слове... В общем, я провёл ему высокоточный ЯМР. С напряжением магнитного поля в четыреста тысяч эрстед...
Татьяна. И что? Фриц, почему из вас надо всё вытягивать?
Фридрих. Потому что сам себе я кажусь болтуном и страшно этим недоволен... Ну, исследование выявило и спасателя, и колонии химер. А заодно вылечило Глеба. Я не знаю, погибли эти нанобактерии или нет... вряд ли, конечно, а тем более псевдоприоны, которые и живыми существами не назовёшь, у вирусов больше оснований называться живыми... но в результате магнитной обработки вся эта дрянь слиплась – образовались сравнительно большие коацерваты, и их уже могли обрабатывать лейкоциты, но получилось даже забавнее: во время исследования магнитное кольцо медленно перемещается вдоль тела, сверху вниз, так вот бoльшая часть этих коацерватов так и ушла от мозга вместе с магнитом, осела в почках, в печени, в ногах... ну, пришлось с ними долго ещё разбираться, но всё обошлось. Ноги – это проще, чем мозги.
Татьяна. А как он убедил вас пройти эту же процедуру?
Фридрих. Вот этого я просто не помню. Очнулся уже потом, с совершенно другой головой...
Татьяна. Но это было до триггера?
Фридрих. Разумеется. То есть очнулся прежний свой-парень-док, а если начистоту, то фельдшер, слегка придурок, но добрый... в общем, этакая психологическая смазка для экипажа. Чтобы ничто не скрипело.
Татьяна. Расскажите, что произошло потом.
Фридрих. Если вы имеете в виду попытку самоубийства Глеба, то я мало что могу сказать. Я был слишком занят остальными... Понимаете, Глеб на вашем фоне был просто красавец. Вы все просто спали стоя... ребята, можно, я не буду описывать это всё? Правда, жуткое зрелище. При этом понимаешь, что и сам недавно был точно такой же... как я свою каюту отмывал, это... в общем, вот. Я по очереди сумел обработать магнитным полем – сначала командира, потом вас, Таня... а потом вынул Глеба из петли. И тут у меня, конечно, сработал триггер.
Татьяна. Но вы же провели с ним реабилитационные беседы, назначили лечение?
Фридрих. Разумеется. Он объяснил попытку самоубийства внезапно нахлынувшей глубокой депрессией, чувством полного одиночества, заброшенности... и он был уверен, что достаточно испугался смерти, чтобы дальше держать себя в руках. Тем не менее я назначил лечение... можно без подробностей?.. в общем, вполне адекватное лечение... но на всякий случай ввёл ему под кожу программируемые микрошприцы с миоблокаторами и нейроплегиками. Настроены они были на гормоны стресса, то есть как только человек начинает делать что-то во вред себе, даже ещё не делать, а планировать, эти штучки его обездвиживают и тормозят. Но я не учёл, наверное, что мы все находились в чудовищном подавленном стрессе, гормоны у нас зашкаливали – и сейчас наступило истощение. Так что мои сторожа не сработали...
Татьяна. Второй случай не был демонстративным суицидом? «Криком о помощи»?
Фридрих. Уверен, что нет. Он всерьёз пытался себя убить. Просто ему ещё раз повезло... В общем, когда он пришёл в сознание, у него начался тяжёлый реактивный психоз. Я уже занимался только им, не спускал с него глаз, но он улучил момент... Ну, я не знаю, какую волю надо иметь, чтобы при тех дозах неоладрила, которые он получал, суметь воткнуть в себя ножик...
Татьяна. Доктор, мне кажется, вы старательно избегаете того, чего мы от вас ждём. Объяснения этих суицидов.
Фридрих. Если и избегаю, то не потому, почему вы думаете... Просто я не сумел этого выяснить. И мне не хочется признаваться в неудаче... Или вы хотите спросить, не влияние ли это спасателя? Наверняка да. Но у меня нет никакого объяснения, почему . Масса предположений... но я не могу их проверить. А без проверки они не стоят ни черта.
Татьяна. Понятно. Спасибо, доктор Голубовский. Потом мы, может быть, вернёмся к этой теме... Бернар, я прошу теперь вас – описать то, что вы увидели после того, как вас обработали в магнитной камере.