Ева
Шрифт:
— Пора, — произнес Вейдер и со вздохом поднялся с кресла. — Войдите!
Луч света проскользнул в приоткрывшиеся двери, и, сверкая каким-то металлическим, серебряным отсветом, вошла Ева.
— Я готова, — произнесла она совершенно безликим голосом. — Не предложите мне руку, лорд Вейдер?
На Еве было длинное, до пола, узкое платье из серебряно-серого темного шелка, с небольшим шлейфом, при каждом шаге соблазнительно очерчивающее ее стройные бедра. Оно закрывало тело женщины от самой шеи до пят, длинные узкие рукава скрывали руки до середины кистей, и создавалась иллюзии какой-то
Серебряный жемчужный цвет невероятно шел Еве; он подчеркивал белизну ее кожи, нежность ее румянца, и придавал ей какой-то аристократический шик. Избавившись от формы, она приосанилась, и стало видно, какая она высокая и стройная, как гордо посажена ее голова, какая у нее длинная шея и длинные ноги.
Ева не подошла — подплыла к Вейдеру, и требовательно протянула свою узкую ладонь к его руке. Ее зеленые глаза из-под ровных темных бровей смотрели чуть насмешливо.
— Идемте же, — холодно произнесла она. — Нас ждут.
— Вы прекрасно выглядите, капитан Ева Рейн, — произнес Вейдер, предлагая ей свой локоть. — Пожалуй, на сегодня я смогу забыть, что вы мой надзиратель.
Похвала из уст ситха позабавила Еву, и она улыбнулась, гордо вздернув голову.
— Майор, — поправила она Вейдера. — Майор R-132.
— А! Верно, поэтому я не смог найти вас в базе данных! Ну что же…Поздравляю, — ответил Вейдер.
— Ну, господин главнокомандующий, идем? Вы бывали ранее на вечеринках?
— Только когда меня к этому принуждали, — ответил Вейдер.
11. Покой — ложь, есть только Страсть (2)
Народу собралось множество — Ева, раскланиваясь с гостями, отмечала, что некоторые лица ей знакомы. Она видела их в свой первый визит на Риггель.
Вышагивая под руку с Вейдером, она искусственно улыбалась, кивая головой в знак приветствия. Суровое лицо Вейдера, молча шагающего рядом, ничего не выражало. Он не удосуживался даже кивать в ответ на испуганно-приторные улыбки. За много лет пребывания в шлеме он отвык от того, что люди могут увидеть его лицо. Шлем давал ему возможность прятаться, даже когда он был на виду.
Теперь этой возможности не было, и Вейдер с удивлением отмечал, как перешептываются дамы, в ужасе разглядывая его бритую голову, и совершенно не понимая, как это можно — спокойно идти рядом с этим чудовищем и улыбаться при этом, да еще и держать ситха за руку. Ах, шрам… да, для нежных барышень это не самое приятное зрелища, равно как и выражение его лица.
Ева же была сама непринужденность. Праздничный свет играл на ее украшениях, и многочисленные серебряные дуги ослепительно вспыхивали в ее волосах, на ее улыбающихся губах и в блестящих глазах. Если бы не Ева и ее непринужденный вид и светский щебет, Вейдеру было бы просто невыносима вся эта праздничная толпа, глазеющая на него.
А Ева умело переводила все внимание на свою персону, и люди переводили испуганные взгляды на нее, оставляя в покое вид Вейдера.
В этом праздничном мелькании лиц, в шуме, смехе, Вейдер заметил, что он не один всматривается в гостей — Ева тоже очень хотела бы видеть того, кто прибудет на встречу с ним. Любопытство? Или снова это нелепое желание защитить его, Вейдера?
Странное маленькое создание…
Впрочем, Вейдер знал много примеров тому, как великие мира сего, легкомысленно относящиеся к опасности, оставались в живых только потому, что рядом с ними шли этакие незаметные серые тени — верные адъютанты, в нужный момент закрывающие своего патрона от опасности. Интересно, Ева тоже так делает, или она взяла себе эту роль, совершенно не отдавая себе в этом отчет?
Их пара не могла не привлечь к себе внимания; и Орландо Вайенс, окруженный гостями, безошибочно мог определить, в какой стороне они находятся, в какую сторону двинутся, по тому, в какую сторону поворачиваются головы людей, и в какой стороне разрастается шум. Поэтому он весьма быстро нашел их — стоящего черным столбом Вейдера, и Еву, прижимающуюся к нему, и лучезарно улыбающуюся очередным желающим познакомиться с легендарным главнокомандующим, совершенно не горящим желанием ни с кем знакомиться.
В руках Евы был высокий бокал с шампанским, и, казалось, она вовсю наслаждается устроенным Вайенсом приемом, лучезарно улыбаясь всем и каждому.
— Ева, боже мой! — Вайенс, не скрывая своего восхищения, разведя руки в стороны, приближался к этой странной паре. — Как же вы хороши!
Похоже, он был искренен; Вейдер, не раз и не два касавшийся Силой сознания людей, каждый раз слышал восторг в их умах по отношению к его даме.
Орландо тоже не был исключением; его сознание, открывшееся Вейдеру, было полно восторга, и какого-то нехорошего, хозяйского чувства гордости. Так гордился б владелец породистой лошади своим выигравшим в скачках скакуном.
Но более всего противны были его мысли. Они, словно гибкие, юркие хорьки, вились вокруг Евы, отирались вокруг нее, примечая каждый соблазнительный изгиб ее тонкого тела, и воображение Вайенса рисовало остренький сосок под блестящей серебряной тканью.
Вайенс жаждал ее; и при этом в его желании не было страсти или нежности. Он просто хотел сожрать ее, как яблоко.
— Ева, вы королева этого праздника! — между тем произнес Вайенс, целуя ее руку. — Лорд Вейдер, как вам праздник?
Спросив это, Вайенс продолжал глазеть на Еву.
— Основное веселье, я так полагаю, еще впереди? — произнес Вейдер, едва удерживая брезгливую гримасу.
— Несомненно, — ответил Вайенс, и снова поцеловал руку Еве, не отрывая взгляда от ее лица. Ему нравилось, что она так хороша сегодня, и что все это видят. И Вейдер внезапно понял природу такой собственнической радости: в голове Вайенса вертелось назойливое любопытство, желание узнать сию же минуту, что решила Ева.
Что решила Ева!
Перед взором Вейдера встала черная дымящаяся пустыня, и предложение Вайенса.