Евангелие от Ивана
Шрифт:
Степка как на духу выложил ему все, начиная с пьянки в квартире Около-Бричко и включая побег из морга.
— А как вы в морге оказались?
— А как вы в Кащенко угодили? — отпарировал Степка.
Тетеревятников едва не взорвался от гнева. «Да по твоей же милости и угодил! — хотелось ему прокричать. — Это же ты, любезный, нажрался осинового самогона так, что все функции отключились. Я посчитал тебя жмуриком и вызвал труповозку. И помчались мы с вечно галлюцинирующим участковым спасать второго собутыльника, знаменитого нынче демократа Около-Бричко. А когда я не обнаружил в его грудной клетке сердца, то меня сразу же и приодели в смирительную рубашечку…»
С
— А когда же вы горло мне будете смотреть? — поинтересовался Степка.
— Никогда.
— У меня же с горла фокусы все начинаются!
— Я не отоларинголог — что в горле понимаю?
— И задний проход и не посмотрите? — упавшим голосом спросил Степка.
— Тем более. В задницах вообще ничего не смыслю.
— А кто же тогда мне справку даст о том, что у меня ни горла, ни хлебала, ни конца, ни очка?
— Никто не даст. В науке ничего подобного не описано, значит, быть этого не может, — объяснял Триконь и при этом издевательски ухмылялся.
— Меня в капитальный ремонт пора или вообще списать надо по причине отсутствия важных узлов и агрегатов! В ушах сквозняк и пузо совсем пустое! Кончай травить про науку — взгляни на факты! — разошелся Степка, расстегнул сорочку и продемонстрировал, как у него пупок с позвонка на позвонок перепрыгивает.
— Плевать на факты! Я вот послушал грудную клетку твоего дружка, не успел даже заикнуться, что он совершенно бессердечный, как меня сразу же в дурдом… И ты хочешь, любезный, чтобы я после этого еще подписался и под тем, что у кого-то полорганизма вообще отсутствует? Инвалидность дают также по показаниям. Найди мне в любом законе или постановлении правительства, в любой инструкции Минздрава такие указания на показания, как у тебя. Например, ты дышишь не носом, не ртом, а ушами? Где-то это прописано? Энергией подзаряжаешься напрямик от телевизора? Я что-то слышал о так называемых «хомо TV», но прости меня, пожалуйста: самую высокую комиссию, которая подтвердит все это, тут же замуруют в дурдоме…
— Так что же мне делать? — совсем сник Степка.
— А я откуда знаю? Кто тебя сделал таким — туда и валяй. Один без сердца, а этот вообще без ливера. Мутанты какие-то!
— Да если бы я знал, кто меня так уделал, разве пришел бы в нашу поликлинику?
— А в вашу? — ухватился за ниточку Тетеревятников.
— Моя поликлиника — эта поликлиника. Согласно прописке…
— Не уверен. Скромничаешь, любезный. У тебя набор нетрадиционных показаний, стало быть, тобой должна заниматься нетрадиционная медицина.
— Экстрасенсы что ли? У меня Аэроплан Леонидович всем экстрасенсам экстрасенс, — похвастался соседом Степка и тут же вспомнил, какой он ему от ворот поворот нынче показал.
— Тебе же не кузова головой выпрямлять, — мягко упрекнул Тетеревятников. — Тебе капремонт требуется. Есть у меня один телефончик…
Глава двенадцатая
После
Первым делом он направил астрального Ивана в свою прежнюю московскую квартиру, но не в Лимитград, где по такому же адресу обосновался тамошний этотстранец Около-Бричко. В прежней квартире заканчивали евроремонт — не только стены, но и полы, и окна заменили. Иван-астрал представился работником бюро технической инвентаризации, сообщил работягам, что есть жалоба на них, поскольку они умудрились снести несущую стену и воздуховод. Несущая, естественно, была на месте. Хозяином квартиры, как оказалось, был один из молодых рабочих.
— У вас документы на квартиру есть? — с нескрываемым недоверием спросил астрал.
— Конечно! — с непонятной радостью воскликнул хозяин квартиры. — Они у меня всегда под рукой. На прошлой неделе был участковый, проверял…
— Триконь Василь Филимоныч? — уточнил астральный Иван.
— Да. Вы его знаете?
— Разумеется.
Комплект бумаг на право покупки квартиры оформлен был безукоризненно, за исключением двух непонятных моментов. Во-первых, из них следовало, что предыдущий владелец Иван Петрович Где-то продал свою квартиру какой-то фирме «Блю стар» в конце мая, а фирма толкнула жилье новому владельцу 28 июля — буквально на следующий день после того, как Иван Где-то угодил в больницу. Во-вторых, подпись его на бумагах была фальшивая, но подделанная так искусно, что он и сам мог принять за свою.
— Представьте себе: этот Иван Где-то наговорил по телефону на шесть тысяч рублей, в основном с Америкой, а теперь мне платить, да? — спрашивал новый жилец и хотел было попридержать астрала за рукав. Иван Где-то едва не проснулся со страху — ведь тогда все выяснится, что это не человек, а его голограмма, что-то вроде призрака, за который и взяться-то невозможно. Усилием воли заставил астрала ускользнуть от контактов с новым жильцом и попрощаться с ним.
«Да я в жизни не звонил в эти США! — возмутился он еще во сне, а проснувшись, удивился формулировке места действия — в жизни. — Выходит, что теперь я не в жизни. Тогда где я?»
Конечно, расстроился из-за неразрешимости затронутой проблемы. Еще до его мнимой или действительной смерти («И на этот вопрос нет ответа?») называть жизнью свою, в общем-то житуху, было бы непростительной лакировкой. Не жизнь, достойная человека, была, а какая-то паражизнь с множеством условностей, недействующих законов, в том числе и конституции, произволом властей. Почему-то надо было, постоянно уступая кому-то, не столько конкретному человеку, а главным образом абстрактному обществу, зажимать себя, унижаться, не давать простора ни мыслям, ни чувствам, ни действиям. Наверное, поэтому ни хрена и не получалось с лозунгами типа «Решения такого-то съезда — в жизнь!» Если жизни человеческой не было, так куда же решения эти пихались?