Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки
Шрифт:
В итоге остался второй вариант: сделать вывод, что такой исход — воля самого Яхве. Но если так, значит, Яхве еще могущественнее, чем было очевидно ранее. Ведь вавилоняне покорили грозных ассирийцев. Если управление Ассирией как «жезлом гнева Моего» свидетельствовало о силе Яхве, какого же смысла был исполнен тот же его поступок по отношению к покорителям Ассирии? Яхве сам обращает на это внимание израильтян в то время, как ширится вавилонское наступление: «Посмотрите между народами и внимательно вглядитесь, и вы сильно изумитесь; ибо Я сделаю во дни ваши такое дело, которому вы не поверили бы, если бы вам рассказывали. Ибо вот, Я подниму Халдеев [вавилонян], народ жестокий и необузданный, который ходит по широтам земли, чтобы завладеть не принадлежащими ему селениями… И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем» [532] . Вообразите, каким могущественным надо быть, чтобы выставить на посмешище их—
532
Авв 1:5–6, 10.
В этом и заключается ирония возникновения монотеизма в Израиле. Как отмечал Марк Смит, «по своей политической силе Израиль стоит на нижней ступени, а свое божество, наоборот, возводит в ранг повелителя всей вселенной» [533] . Такая логика может показаться извращенной, тем не менее это логика. Бог, который управляет действиями величайшей империи из всех известных, — это бог, способный управлять самой историей.
ИЗРАИЛЬ СТОИТ НА НИЖНЕЙ СТУПЕНИ СРЕДИ ПРОЧИХ ГОСУДАРСТВ, А СВОЕ БОЖЕСТВО ВОЗВОДИТ В РАНГ ПОВЕЛИТЕЛЯ ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ. В ЭТОМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ИРОНИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ МОНОТЕИЗМА В ИЗРАИЛЕ
533
Smith (2001), p. 165.
Однако нейтральный характер слова «логика» вводит в заблуждение. Религия всегда представляла собой взаимосвязь мысли и чувства. Исследуя эмоциональную текстуру теологии пленения, ее логике можно придать утонченность. И кроме того, мы наконец можем ответить на вопрос, какого рода божеством был авраамический бог в тот момент, когда он стал единственным истинным богом — Богом с большой буквы.
Второе пришествие Исайи
Ни один библейский автор не обращается к этим вопросам более непосредственно, чем пророк Исайя. Это не тот же самый Исайя, который писал о направленной против Израиля агрессии Ассирии VIII века, сидя на своем шестке в Иуде. Тот Исайя, с чем в настоящее время соглашаются исследователи, ограничен первыми тридцатью девятью главами Книги пророка Исайи. Следующие пятнадцать (если не больше) глав написаны преимущественно во время пленения, более чем столетие спустя, вероятно, в Вавилоне. Этот другой Исайя — «Второисайя», или «Девтероисайя», — наглядный пример тому, как пленение повлияло на теологию израильтян. Второисайя называет пленение «горнилом страдания» и не имеет себе равных среди библейских авторов по описанию результатов работы этого горнила [534] .
534
Ис 48:10. О Второисайе как древнейшем однозначном образце монотеизма см., например, Nikiprowetzky (1975), р. 82.
В главах Второисайи нередко встречается прямая речь Яхве. Скромностью он не отличается. «Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня». «Я, Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня». «Я первый и Я последний». «Прежде Меня не было Бога, и после Меня не будет». «Я Господь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою разостлал землю». «Я образую свет и творю тьму» [535] . И так далее. Неудивительно, что библеисты ссылаются на Второисайю как на ориентир. После векового господства пророков «только Яхве», не смевших выходить за пределы монолатрии, монотеистические декларации наконец обрели ясность и силу.
535
Ис 45:5, 43:11, 44:6, 43:10, 44:24, 45:7.
Однако в этом тексте прослеживается и второй мотив, который привлекает по меньшей мере такое же внимание исследователей, как и монотеизм. Если Яхве действительно, как утверждает Второисайя, «Бог всей земли», тогда возникает вопрос о том, какую позицию по отношению ко всей земле он занимает. И какими же будут отношения Израиля с остальным миром после того, как страдания Израиля прекратятся? Ответ, как обычно, вдохновляет. Бог обещает «возвестить народам суд». Всеобщий он не потому, что силен, а из-за своей обеспокоенности, и это распространение сочувствия наделяет Израиль важной миссией. В часто цитируемом стихе Яхве говорит: «Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» [536] .
536
Ис 54:5, 42:1, 49:6.
Это возвышающее толкование Второисайи популярно среди
В свете пленения (изгнания) такая интерпретация Второисайи имеет некий смысл. Травма способна вызвать изменения, зачастую соразмерные с травмой. Если ваша машина не подлежит ремонту потому, что вы сели за руль нетрезвым, возможно, вы поклянетесь больше в рот не брать спиртного. Но если вы сели за руль в нетрезвом виде и по этой причине погиб ваш сын, случившееся требует совсем иного уровня переориентации — возможно, вы организуете кампанию по борьбе против вождения в нетрезвом виде или даже решите, что эта кампания — ваша миссия, ваше призвание. Мыслители времен Вавилонского пленения перенесли травму, более сравнимую с потерей сына, нежели с потерей автомобиля. Им требовалась парадигма, которая и объяснила бы их страдания, и преобразила их в благо, парадигма, способная создать новую веру, наделенную в итоге искупительной силой.
И они нашли ее — по крайней мере, согласно принятому толкованию Второисайи: израильтянам, пострадавшим за свою неверность Яхве, предстояла попытка удержать другие народы мира от повторения той же ошибки. Таким образом, нравственно-универсалистский характер присущ монотеизму с самого рождения, а любая воинственность, которую он проявлял с тех пор, — отклонение, отход от нормы и отступление от замысла.
Но беспристрастное чтение текстов периода пленения приводит к менее отрадному выводу: универсализм, имевший место при рождении монотеизма, возможно, не заслуживает уточняющего определения «нравственный». Да, различные тексты времен пленения рисуют день, когда благодаря Израилю все народы вступят в контакт с богом Израиля. И опять-таки, история Ближнего Востока знает немало народов, жаждущих привести другие народы к контакту со своими богами и зачастую подразумевающих исключительно такую форму контакта, как подчинение. Признать величие национального бога — значит признать величие, то есть превосходство, народа, который ему поклоняется. Так и во Второисайе: Бог обещает, что народы, уязвлявшие Израиль и содержавшие его в рабстве веками, в конце концов получат по заслугам — будут вынуждены признать и политическое, и теологическое превосходство Израиля.
ПРИЗНАТЬ ВЕЛИЧИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО БОГА — ЗНАЧИТ ПРИЗНАТЬ ВЕЛИЧИЕ, ТО ЕСТЬ ПРЕВОСХОДСТВО, НАРОДА, КОТОРЫЙ ЕМУ ПОКЛОНЯЕТСЯ
Например, вот что Бог Второисайи говорит израильтянам о Египтянах, Ефиоплянах и Савейцах: они «к тебе перейдут, и будут твоими; они последуют за тобою, в цепях придут, и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя, говоря: у тебя только Бог, и нет иного Бога» [537] .
А несколькими главами далее Яхве объясняет израильтянам: «Я подниму руку Мою к народам, и выставлю знамя Мое племенам». Многообещающее в нравственном отношении начало — но оказывается, это знамя подаст народам сигнал служить израильтянам. Что касается правителей этих народов, «лицем до земли будут кланяться тебе и лизать прах ног твоих, и узнаешь, что Я Господь». И вдобавок: «Притеснителей твоих накормлю собственною плотию, и они будут упоены кровию своею, как молодым вином; и всякая плоть узнает, что Я — Господь, Спаситель твой и Искупитель Твой, Сильный Иаковлев» [538] .
537
Ис 45:14.
538
Ис 49:22–23, 49:26.
В этом свете монотеизм изгнаннической теологии выглядит в меньшей степени радикальным отходом от идеи нулевой суммы, помогавшей наполнять энергией монолатрию, и в большей степени — ее апофеозом. Видения грядущего господства Израиля во Второисайе соответствуют традиции «оракулов против народов», появляющейся в доизгнаннических пророческих текстах монолатрического толка. Имеющие отношение к нулевой сумме корни этих видений могут простираться гораздо дальше. Библеист Райнер Альбертц в своей книге «Израиль в изгнании» утверждает, что этот жанр в целом происходит от предсказаний оракулов, которые за несколько веков до того служили прелюдиями к войне [539] .
539
Albertz (2003), р. 188.