Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки
Шрифт:
Кроме того, даже в этом случае ВП-сценарий вряд ли всецело объяснит эволюцию монолатрии. Ведь монолатрия предположительно призывает к отрицанию не только чужеземныхбогов. Напомним, что один из вопросов, поднятых в предыдущей главе, — развитие израильского монотеизма из израильскогоже политеизма; есть намеки на существование местного пантеона, и сдвиг в сторону монолатрии, а затем и монотеизма сопровождался истреблением всех богов этого пантеона, кроме одного.
Разумеется, некоторые представители израильского пантеона могли быть импортированными, но, безусловно, далеко не все — вновь прибывшими. Помните Ашеру, предполагаемую супругу Яхве? Она сопутствовала Эль, давнему жителю этого региона и явному источнику части ДНК Яхве, с древних времен, поэтому укоренилась в израильской традиции так глубоко, как только может укорениться божество. Но в какой-то момент, если монолатрии было суждено выйти на лидирующие позиции, Ашере и Яхве потребовалось развестись, и другим богам с действительно израильской родословной тоже указали на дверь; в доме понадобилась генеральная уборка. Чтобы она прошла успешно, требовалась поддержка израильского царя, а националистическая внешняя политика сама по себе —
Опять-таки внешняя политика — не единственная политическая сфера, в которой действует правитель. Есть еще внутренняя политика. Здесь начинается второе большое объяснение, каким образом движение к монолатрии набрало критическую массу. Назовем этот сценарий ВВ — внутренней властью, или внутренней политикой. Нынешним людям свойственно считать древних царей самодержцами, правившими железной рукой, но на самом деле им обычно противостояла соперничающая сила в виде либо других аристократов, либо вождей племен, лидеров кланов, жрецов-бунтарей. Израильская политика середины I тысячелетия до н. э. давала царям возможность побороться с этой центробежной силой, сосредоточить внутреннюю власть в едином центре. Воспользоваться такой возможностью означало присоединиться к движению «только Яхве». По ВВ-сценарию оказывается, что истребление всех богов, кроме Яхве, выглядит логичным и убедительным в сфере силовой политики.
Как цари становятся набожными
Начало этой логике положено тем фактом, что израильские цари всегда питали особое пристрастие в Яхве. В конце концов, он был национальным богом — богом, который представлял Израиль на международной арене и, главное — придавал легитимность царю. И действительно, царь, согласно одному из Псалмов, приходился сыном Яхве [461] . Поэтому даже самые рьяные сторонники политеизма из числа царей были заинтересованы в прославлении Яхве. Ахав, якобы поклонявшийся Ваалу Иезавели, назвал своих сыновей в честь Яхве [462] .
461
Пс 2:7, по-видимому, часть обряда коронации: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя». См. также, например, 2 Цар 7:14.
462
Smith (2002а), р. 72; Day (2000), р. 71.
Так же поступало и множество других влиятельных людей. Начиная с VIII века, по мере того, как распространялась грамотность, израильтяне оставляли все больше свидетельств личных имен — печати из камня или кости, заменяющие подписи [463] . Проводя одно из первых в своем роде исследований примерно тысячи двухсот печатей VIII, VII и начала VI века, исследователь Джеффри Тигай пришел к выводу, что примерно на половине этих печатей значатся имена богов, а из них более чем в 80 % случаев упоминается Яхве [464] . По различным причинам это не значит, что Израиль был по меньшей мере на 80 % близок к монолатрии. (Например: израильтяне, по-видимому, не давали людям имена в честь богинь, однако археологи нашли множество женских статуэток, указывающих на поклонение богиням. [465] ) Однако это означает по меньшей мере, как отмечает исследователь Дайана В. Эдельман, что «человек, который желал своему сыну успехов на поприще правительственного чиновника, называл его в честь главы пантеона, Яхве» [466] . Еще до того как восторжествовали сторонники движения «только Яхве», сам Яхве был в центре внимания царя и придворных и активно участвовал во внутренних делах. Если в пантеоне и был бог, с которым мог бы связать свою участь царь, то не кто иной, как Яхве.
463
Tigay (1986), р. 10.
464
Это по самым скромным подсчетам. Из 669 имен с божественной составляющей 557 были производными от Яхве. А из 112 оставшихся 77 содержали божественный элемент «эль», который может относиться как к ханаанскому богу Эль, так и к общему названию бога, то есть, в сущности, к Яхве. См. Tigay (1986), pp. 11–12.
465
См. Day (2000), pp. 227–228, который отмечает, что фигурки богини, которую он считает Ашерой, были представлены в «огромных количествах» в Иуде VIII–VII веков до н. э., не говоря уже об упоминаниях о Яхве «и его Ашере», которые обсуждались в предыдущей главе.
466
Edelman, ed. (1996), p. 19.
И не только потому, что Яхве как национальный бог бросал на царей отсвет божественной легитимности. Между сильным Яхве и могущественным правителем существовала более конкретная и тонкая связь.
ЯХВЕ НЕ ТОЛЬКО КАК НАЦИОНАЛЬНЫЙ БОГ БРОСАЛ НА ЦАРЕЙ ОТСВЕТ БОЖЕСТВЕННОЙ ЛЕГИТИМНОСТИ. МЕЖДУ СИЛЬНЫМ ЯХВЕ И МОГУЩЕСТВЕННЫМ ПРАВИТЕЛЕМ СУЩЕСТВОВАЛА БОЛЕЕ КОНКРЕТНАЯ И ТОНКАЯ СВЯЗЬ
В Древнем Израиле самыми влиятельными советниками царя были пророки [467] . Их советы исходили свыше. Если они советовали ввязаться в войну или отговаривали от нее, то вели речь не об уровне вооружения противника; они говорили о воле Яхве, замыслы которого знали не понаслышке — возможно, наблюдая сонм богов в действии. (Как один пророк, последователь Кассандры, говорит Ахаву, убеждая в честности своих намерений: «Я видел Господа, сидящего на престоле своем…») [468] Итак, царь мог крепко держать в кулаке политику, решив, кому из пророков Яхве дать больше «эфирного времени», чем остальным. А царям несомненно было что сказать по этому вопросу, поскольку
467
См. Miller (2000), pp. 178–184, о разнообразии ролей, которые пророки могли играть в Древнем Израиле.
468
3 Цар 22:19.
469
Только что процитированный пример с Ахавом из 3 Цар 22 — наглядный пример царского благоразумия. Услышав от четырехсот пророков Яхве совет вступить в войну, царь Ахав обращается (с одобрения царя Иуды, его союзника) за мнением к другому эксперту, пророку Яхве, известному своим пессимизмом.
К несчастью для царей, Яхве, хотя и был бесспорным авторитетом по вопросам войны, не являлся единственным возможным источником наставлений свыше во всех вопросах политики. У других богов было свое мнение, что не преминули отметить их пророки. [В один момент в северном царстве Израиля насчитывалось «четыреста пророков Ашеры» (в Синодальном переводе — «четыреста пророков дубравных». — Прим. пер.), как мрачно отчитывается Библия. [470] ] И цари, вероятно, имели на этих пророков меньше влияния, чем на пророков Яхве [471] .
470
3 Цар 18:19, и см. Miller (2000), р. 184. Продуманный анализ расстановки сил между пророками, жрецами и царями см. у Миллера, глава 5.
471
Патрик Д. Миллер в личной беседе. Не то чтобы пророки Яхве никогда не критиковали царя и не противоречили ему (так, пророк Давида Нафан осуждал Давида за незаконный роман с Вирсавией). Просто цари, вероятно, оказывали более значительное влияние на высказывания пророков Яхве, чем на высказывания, например, пророков Ашеры или Ваала.
Если уж на то пошло, незачем даже быть пророком, то есть тем, кто имеет особый доступ к конкретному богу, чтобы направлять советы в русло политического дискурса. В древности пользовались обычным набором псевдомагических методов предсказания. Можно было даже советоваться с умершими посредством медиума. Колдовство такого рода могло соперничать за влияние с пророками Яхве; в Библии духи умерших названы древнееврейским словом, которым обозначался бог ( «элохим»), также применимым к Яхве [472] .
472
1 Цар 28:13–15. Здесь в NRSV «элохим»переведено «как бы бога». См. также Ис 8:19 и обсуждение у Day (2000), р. 218.
Словом, сверхъестественный плюрализм был врагом царской власти. Если бы каждый пророк каждого бога провозглашал божественные повеления и каждый клан Израиля советовался с духом наиболее почитаемого предка по политическим вопросам, царю было бы трудно прислушиваться ко всем сразу. Для укрепления политической власти ему требовалось укрепить власть сверхъестественную; в списке целей сторонников движения «только Яхве» значилось «контролировать пути доступа к божественной воле», как отмечает историк и теолог Патрик Д. Миллер в своей книге «Религия Древнего Израиля» [473] .
473
Miller (2000), р. 54. Он упоминает именно об «осуждении яхвизмом традиционных способов предсказания». Однако в личной беседе он согласился с тем, что царь, вероятно, имел больше влияния на пророков Яхве, чем на пророков других богов. О религиозной централизации как способе централизации политической см. также, например, Finkelstein and Silberman (2002), p. 249.
Так вышло, что то же самое враждебное к чужеземцам окружение, разжигающее нетерпимость к чужеземным богам, выступало и против соперников Яхве во внутреннем, домашнем, пантеоне. Один из самых безотказных законов политической науки — эффект «сбора под знаменем». Когда стране грозит кризис в результате вспыхнувшей войны или ошеломляющей атаки террористов, поддержка национального лидера усиливается. В древние времена, до отделения церкви от государства, когда еще высшим политическим и военным лидером страны был бог, это правило, вероятно, действовало на уровне приверженности ему. И поскольку кризисы, начавшиеся в конце VIII века, в основном касались внешних связей, они в особенности пошли на пользу Яхве [474] . С древнейших времен истории Израиля Яхве был богом иностранных дел, богом, который мог своей властью начать войну и вывести из нее свой народ (или же посоветовать воздержаться); он был богом-главнокомандующим. Поэтому народная преданность Яхве естественным образом подпитывалась за счет беспокойной международной обстановки [475] . А поскольку преданность богам — исчерпаемый ресурс, часть этого внимания естественным образом досталась Яхве за счет других богов, в том числе богов местного происхождения.
474
Мортон Смит считал монолатрию характерным для времен до пленения проявлением национализма того сорта, который можно увидеть в периоды национального кризиса. См. Gnuse (1997) о Смите. Halpern (1987), р. 101, отмечает корреляцию между военным кризисом, ксенофобией и призывами чтить Яхве.
475
Кое-кто считает, что «временная монолатрия» такого рода — подчеркнутое поклонение богу, опыт которого особенно необходим в то или иное время (богу, который при других обстоятельствах мог быть, допустим, богом дождя) — неоднократно наблюдалось в древности на Ближнем Востоке. См. van Selms (1973).